Наставление начинающему писателю

“Взять зал…” Точно сказано. Такая же задача у писателя, — взять читателя, захватить его внимание. Так, чтоб получалось, чтоб у самого автора шпарили эндорфины от результата. А писатель что, не читатель, что ли? Это не значит, что писаться должно легко, просто получаться должно лучше, чем было, когда придётся переделывать текст. Речь идёт о самой вещи в целом, а не о том, чтобы переставлять словечки местами, это, скорее всего признак графомании. Озарений, меняющих облик произведения, сюжетные ходы и пр., может быть много. У Толстого в “Утре помещика” их случилось целых сто штук. И он перерабатывал повесть сто раз.

Писательница и киносценарист В. Токарева в своих автобиографических очерках говорила о том же. Всё, мол, в жизни может идти через пень-колоду, везде непруха, я — никто. Но вот сажусь за пишущую машинку, и здесь я на своём месте. Потому что у меня получается!

Именно так и должна идти работа, если Вы не чувствуете удовлетворения от классно сделанной вещи, то не надо мучиться, здесь никакое упорство не поможет. Творчество, да и любая работа, если вы на своём месте, всегда поощряется свыше выбросом в кровь эндорфинов, это самый верный знак. Чувство глубокого удовлетворения и внутренней успокоенности, когда душа на месте. “Ай да Пушкин, ай да сукин сын!”, именно так должно быть. Если не так, не мучайтесь, потому что Ваше место никто не займёт, оно будет пустовать, Вам надо его просто найти, чем раньше, тем лучше. И не факт, что это литература.

Самый красноречивый признак того, что ты не писатель, а графоман, это когда перечитываешь уже “отлежавшийся” текст, и начинаешь вязнуть в правке, как в зарослях репейника, менять местами словечки, путаться, и чувствовать, как над тобой (в буквальном смысле, будто над головой) как бы сгущается темень. Такого быть не должно, должна быть радость и ощущение в себе мастерства, пускай хотя бы самые зачатки, это чувство всегда есть, когда вы понимаете, что Вам надо просто развить то, что уже дадено изначально.

Все писатели пишут по-разному. Я имею в виду условия. Алексей Толстой писал, не вылезая из постели. Дюма писал посреди шума дружеских попоек. Юлиан Семенов печатал на машинке лёжа на пляже в Крыму. Лично я не знаю, когда и от чего меня триггернёт, и в сознании начнут проворачиваться странные картины и события, не имеющее к моему жизненному опыту никакого отношения. Сколько всего кануло в Лету, потому что не было привычки делать конспекты в блокноте! Это первое правило. Астафьев сначала написывал черновики, заметки, и собирал всё это в стопку тетрадок, называя их “мамкой”, а уже потом, имея черновую картину, отделывал чистовой вариант произведения.

Самый верный способ стать мастером это учиться у Мастера. Все они так делали. Правдами и неправдами искали знакомства с признанным талантом. Если у Вас есть такая возможность, то в разборе Ваших текстов с Мастером вы гораздо быстрее настроитесь на нужную волну, почувствуете, как надо писать, а так же Мастер Вам укажет, от чего следует избавиться. Вы сэкономите кучу времени Вашей драгоценной жизни. А как только оседлаете эмоциональную волну, освоите навык отбрасывать лишнее, интуитивно подтягивать нужные по эмоциональному окрасу слова, обороты речи, рождающие образы, приёмы, так и дело пойдёт уже по накатанной. Начнёт работать писательская чуйка, отработается навык, и вдохновение будет формоваться не в графоманском шлаке, который надо тяжело и кропотливо чистить и исправлять, а в сверкающем красивом литье простых и ярких образов. Возможно даже крылатых. Если нет возможности учиться у Мастера (а у кого она сегодня есть, интересно?) можно читать советских классиков, и перенимать их манеру. Советская писательская школа была замечательной, даже когда сегодня читаешь т. н. “производственные” повести и романы, удивляешься высокому профессионализму. В эпоху электронного самиздата та проза, — как родниковая вода. Вот вам и “макулатура”!

Вообще главных секретов писательского мастерства я знаю два. Первое, надо обладать определённой зрелостью. Владеть отстранённым взглядом на жизнь в целом, уметь обобщать опыт и верно его оценивать. Надо понимать жизнь по-взрослому, короче говоря. Это даётся не каждому, кто-то в 17 лет мудр и слов на ветер не бросает, а кто-то и в 60 дурак-дураком. И зрелость — это главное, потому что у “духовно” незрелых авторов в прозе будет банальный эффект “куриных мозгов” — залипание на никому не интересных деталях, смакование и размазывание всяких мелких глупостей в попытках соригинальничать на пустом месте, и тому подобная графомания.

Второй секрет касается самого ремесла. Не надо душить читателя подробностями, описанием “чуйств” и сложным отношением героя с дверью. В качестве опыта можно попробовать написать какую-нибудь вещь так, как будто просто рассказываете друзьям историю, с “так вотами”, и “корочеми”.