Наставление в христианской вере, т.4

Если же наши противники услаждаются моисеевыми обрядами, почему они не приносят в жертву тельцов, коров и ягнят? Они ещё сохраняют многое от скинии и от иудейской веры. Но их упущение в том, что они не совершают закланий тельцов и коров! Разве не очевидно, что соблюдение обряда помазания гораздо опаснее и пагубнее обрезания - тем более, если оно сопряжено с фарисейским суеверием относительно его действенности? Иудеи полагали в обрезании свою надежду на праведность, а наши противники полагают в помазании дары Св. Духа. Поэтому они не могут быть подражателями левитов, не являясь в то же время отступниками от Христа и от пастырского служения.

31. Теперь об их пресловутом священном масле - как они говорят, неизгладимом и нестираемом. Как будто масло нельзя счистить пылью и солью, а если уж слишком въелось - мылом. Но эта неизгладимость имеет духовный характер, говорят они. Что общего у масла с душой? Разве они забыли собственную ссылку на св. Августина, сказавшего: если отделить Слово от воды, останется просто вода, ибо таинством она становится именно через Слово? (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, LIII, 3 (MPL, XXXV, 1840). Это место цитируется в Decretum Gratiani, II, c. 1, qu. 1, c. 54) Но какое слово укажут наши противники относительно своего масла? Будет ли это заповедь о помазывании сынов Аарона, данная Моисею (Исх 30:30)? Но Моисею были одновременно даны подробные указания относительно жреческих одежд и прочих облачений, а также одеяний его детей. Кроме того, было заповедано заклать тельца и вылить его кровь, и заколоть двух овнов и сжечь, и освятить уши и одежды Аарона и его сынов кровью одного из овнов, и множество прочих ритуальных действий [Лев 7-24]. Я удивляюсь, как наши противники опустили их все, ухватившись за одно лишь помазание. И если им нравится окроплять себя, то почему именно маслом, а не кровью? Несомненно, они стараются изобрести какую-то особую религию, составленную из христианства, иудаизма и язычества, - словно варево, состряпанное из разных, не сочетающихся друг с другом продуктов. Но их помазание смердит, ибо в нём не хватает соли, то есть Слова Божьего.

Остаётся возложение рук. Я согласен называть его таинством, но при условии его надлежащего употребления, а именно при посвящении истинных служителей. Однако я отказываюсь видеть таинство в том фарсе, который разыгрывают паписты, рукополагая своих священников. Ибо они не имеют на это никакой заповеди Христовой и не взирают на цель обетования. Если же они хотят, чтобы мы признали их символ, пусть согласуют его с той истиной, ради которой он был введён.

32. Что касается священства диаконов, мы были бы с ним вполне согласны, если бы диаконское служение было восстановлено во всей своей чистоте - таким, каким оно было при апостолах и в древней Церкви. Но разве хоть в чём-то похожи на прежних диаконов те, кого эти люди выдают за диаконов? Я говорю не о личностях, дабы наши противники не жаловались, будто с ними поступают несправедливо, подходя к их учению с меркой людских пороков. Но я утверждаю, что у них нет никаких разумных оснований относить к своим диаконам (таким, какими их нам живописует их доктрина) свидетельство о диаконах, рукоположенных Апостольской Церковью. Наши противники говорят, что диаконам надлежит быть помощниками священника во всём, что надобно при совершении таинств и ритуалов; прислуживать при крещении и миропомазании, наливать вино в чашу и класть хлеб в блюдо, прибирать жертвенник, нести крест, читать Евангелие и послание к народу. Есть ли во всём этом хотя бы одно слово об истинном диаконском служении?

Теперь посмотрим, как совершается их посвящение. Епископ один возлагает руку на посвящаемого в диаконы (Четвёртый Карфагенский собор (398) (Statuta ecclesiastica antiqua, c. 4; Collectio pseudoisidoriana. - MPL, LXXXIV, 200); Decretum Gratiani, I, dist. 23, c. 11). Он надевает ему на левое плечо епитрахиль, дабы тот понял, что принял нетяжёлое бремя Божье, чтобы подчинить страху Божьему всё принадлежащее к левой стороне. Диакону вручается текст Евангелия, чтобы он осознал себя глашатаем Благой вести.

Какое отношение имеют к диаконскому служению все эти вещи? Поступая таким образом, паписты уподобляются человеку, который поручил бы посвящаемым в апостолы воскурять ладан, протирать образа, зажигать свечи, подметать храмы, ставить мышеловки и прогонять собак. Допустимо ли было бы именовать таких людей апостолами и уподоблять их апостолам Христа? Так что пусть не выдают за диаконов тех, кого они рукополагают для своих фарсов. Их также называют левитами, возводя их служение к сыновьям Левия (Пётр Ломбардский. Там же; Decretum Gratiani, I, dist. 21, c. 1; dist. 25, c. 1, 3). С этим я готов согласиться, если они признают (как это и есть в действительности), что отрекаются от Иисуса Христа и обращаются к левитическим обрядам, к теням Моисеева Закона.