Наставник

— Он мог себе это позволить. Так вот, я знала об этом озере уже давно, но в завещании напротив него стояло имя «К.Стрелову», и я решила, что оно предназначено его старшему сыну, что меня несказанно удивило.

— Почему? У людей не принято любить своих детей?

— Вообще принято, но доктор Стрелов Костю не любил. Помогал ему, не отказывал, но и не любил. Конечно, он никогда этого не говорил открыто, но все могли почувствовать. Костя ведь тоже принимал участие в проекте, но не как смотритель.

Я сразу вспомнил Женькину свадьбу.

— Знаю. Он среди исследователей.

— Это сейчас, тогда он был стажером… Неважно. Доктор Стрелов признавал, что его сын талантливый ученый, да и человек неплохой, но… нельзя ведь заставить себя полюбить!

Что верно, то верно. Ни себя, ни кого-либо еще.

Лита продолжала:

— В общем, я выкинула это озеро из головы. И тут со мной связался один из адвокатов доктора, а по совместительству его хороший друг. Именно ему было поручено следить за озером, пока не объявится законный наследник.

— Так в чем загвоздка? Этого Константина не радует возможность получить в свое распоряжение целое озеро?

— Буква «К» означает не «Константин». Она означает «Кароль».

Такого поворота я не ожидал. Я резко приподнялся на локтях, уставился на нее. Лита мягко улыбнулась:

— Да, я тоже была удивлена, но факт есть факт. Доктор Стрелов обозначил тебя как своего сына и передал тебе это озеро. Адвокат посвящен в тайну, он знает, кто ты.

В голове у меня гудели десятки мыслей, в основном вопросов, которые сводились к одному:

— Да, но…почему? Почему он назвал меня своим сыном?

— Зеркало дать? Кароль, я знала доктора Стрелова больше, чем ты. Он никогда не делал ничего просто так, без причины. А еще… он никогда не врал. Делай выводы.

Я не хотел делать выводы. Мое сознание напрочь отказывалось принимать в этом участие. Я подозревал, что это не более чем защита с моей стороны. Есть знание, которое может раздавить быстрее любого груза.

— Я встретилась с адвокатом. Он сказал, что ты можешь приехать в любое удобное время. А еще… доктор Стрелов через него передал тебе это.

Она протянула мне небольшую, выцветшую от времени фотографию. На ней был изображен очень большой старый дом с колоннами, высокими окнами и большими часами над входом. На обратной стороне фотографии я заметил надпись, сделанную знакомым мне почерком: «Из всего, что сделал в этой жизни, лишь о тебе не жалею».

Прочитал я быстро, но потом еще долго, очень долго смотрел на эту надпись, будто слова могли приобрести новый смысл. В груди что-то сжалось, не первый раз уже, но к такой боли я привыкнуть не мог. Не так уж сложно понять, что ты потерял, но почти невозможно смириться.

Тишина разъедала меня, пробивалась через броню, поэтому, чтобы спастись, я должен был разрушить ее. Даже если мне не хотелось говорить, даже если голос мой звучал сдавленно и глухо.

— Это все?

— О докторе Стрелове — да, — Лита поняла мое состояние и говорила быстро, без лишних пауз. — Но мне удалось выяснить, где находится Островский. Он фактически отшельник. Живет на берегу реки, отделенный от цивилизации настоящими джунглями. Это в Южной Америке… Теперь главное: мы сможем туда попасть. Пришлось все рассказать Лименко, но не зря, он на нашей стороне. К сожалению, мы не можем просто сорваться, это было бы слишком подозрительно, к тому же, ты недавно отдыхал в реабилитационном центре.

Стратегия Литы сработала: боль в груди ослабла, я сосредоточился на ее словах.

— Сколько нам придется ждать?

— Совсем недолго! Это задание — сложное, после него мы заявим, что открылись твои старые раны, и потребуем отпуск.

— У меня нет старых ран, они полностью зажили, — вспоминая об этом, я невольно дернул левой рукой. Шрам остался только на ней.

— А это информация не для посторонних! Лименко сказал, что будет не так уж сложно. На пару недель нас оставят в покое, мы сделаем вид, что уехали в один из реабилитационных центров, а сами отправимся в Южную Америку. Ты только поработай так, чтобы от тебя отцепились, покажи, что ты лучший, поэтому имеешь право на лучшие условия.

— Естественно.

— Вот и договорились. Теперь иди, отдохни, завтра мы доберемся туда, и с отдыхом будет сложнее.

Она заканчивала разговор, отсылала меня прочь, будто мое присутствие было ей неприятно. Я был уверен, что Лита сообщила мне все результаты своего путешествия. Но напряженность между нами все равно осталась. Ну и какого черта?

Я не был настроен выяснять отношения, меня еще не покинули отголоски недавней боли, но я заставил себя остаться. Завтра начнется работа, и мы должны будем доверять друг другу. А доверие несовместимо с тем, что она творит сейчас: держит на меня обиду… или злобу? Но за что?

— Лита, что происходит? — мой голос звучал резко, жестко. Я не раскаивался, я и не хотел вилять перед ней хвостом.

Она ответила не сразу, может, надеялась отмолчаться. Но я дал понять, что никуда не уйду, пока не разберусь с этим. Не знаю, какие там у людей традиции, но мне нужно знать, за что я вдруг оказался в немилости!

— Что-то очень, очень неправильное, — наконец сказала она.