Наставник

Друг? Ну нет, после того, как мне выстрелили прямо в грудь, я максимум приятель!

Островский больше не стрелял. Скрипнула дверь, к нам с лаем кинулась собака — большая светлая дворняга. Как и многие животные, она не рискнула кидаться на меня, лаяла с почтительного расстояния, но довольно решительно. А пятью минутами позже появился ее хозяин.

От Литы, которая первая связалась с ним, я знал, что Островский не стар — ему около шестидесяти лет. Однако к нам направлялся высушенный, скрученный старик. В его фигуре еще можно было угадать следы былой силы и здоровья, но все это казалось бесконечно далеким и окончательно забытым. Волосы его почти полностью поседели, один глаз закрыла мутная пленка, второй подслеповато присматривался ко мне.

Когда старик наконец рассмотрел мое лицо, он отступил на шаг назад, уронил ружье.

— Володя… — едва слышно прошептал он. — Неужели… ты жив?

Я не стал исправлять его, промолчала и Лита. Мы позволили ему догадаться обо всем самому.

И он, конечно же, понял. Достаточно было посмотреть на броню, покрывавшую мое тело, на шипы, на мои ступни. В целом, строение скелета у меня вполне человеческое, и только ступни, как выразился Женька, «в стиле тираннозавра». Сходство и правда есть, только сомневаюсь, что у тираннозавра были перепонки между пальцами.

Островский побледнел еще больше, его загорелая кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Старик бы упал, но Лита успела поддержать его. К моей смотрительнице тут же кинулась собака, но я откинул животину к забору одним уверенным пинком.

— Думаю, нам лучше пройти внутрь, — мягко предложила девушка. — Темнеет! Кароль, пожалуйста, запри ворота, Петровича и компанию ждать не приходится.

Пока я выполнял поручение, они скрылись в доме. Да, хороший у дядьки забор, многое выдержит. По дороге к дому я обратил внимание на грядки с пробившимися ростками, на загон для животных… видимо, Островский обосновался здесь надолго.

В доме было светло — выяснилось, что здесь есть электричество, источником которого служил бензиновый аккумулятор. Островский, несколько успокоившийся, сидел в потертом кресле, Лита возилась с чайником.

— Значит, ты и есть тот самый Кароль, — старик окинул меня мрачным взглядом.

Я кивнул, присаживаясь на пол — мебель в доме была слишком ветхой для моего веса. Островский взял со стола очки и теперь разглядывал меня уже вооруженным глазом. Он не спешил начинать разговор, я тоже молчал. Честно говоря, мне было немного страшно наконец узнать правду.

Лита принесла из кухни поднос с чайником и двумя жестяными кружками, разлила чай. Девушке предстояло выполнять роль посредника, и она это знала.

— Леонид Витальевич, мы вас искали.

— Да уж догадываюсь, что не просто мимо проезжали и решили заглянуть! Вы от кого?

— Мы от себя. Кароль…

— Я хочу знать, кто я такой, — перебил я. Это было не совсем вежливо, но Лита не стала обижаться. — В чем была суть проекта? Где доктор Стрелов нашел нас? Кто такие Ева и Эльза? От кого вы скрываетесь?

— Многовато вопросов для того, кого я сюда не звал.

Я глубоко вдохнул, чтобы успокоить зарождающееся раздражение. Его можно понять, он загнан в угол… Не нужно провоцировать ссору.

— Послушайте… Я не знаю, что вам пришлось пережить. Но я знаю, что было со мной… начиная с определенного момента. Я помню себя только с людьми, пойманным. До этого — пустота, — я невольно повысил голос, нахлынули почти забытые обиды и страхи. — Вы знаете, что значит жить в пустоте? Это не «немного памяти». Это не «чуть-чуть воспоминаний». Это ничего. Обрывки, осколки прошлого, сны… Я не могу так, я хочу знать. Только вы можете хоть что-то сказать мне, потому что человек, который знал всю правду, уже мертв.

Островский смотрел на меня; я не отводил взгляд, потому мне нечего было стыдиться. Лита тоже молчала, свернувшись в большом плетеном кресле. Наконец старик откашлялся, покачал головой:

— Ну как же похож-то, а! Кто бы мог подумать? Я ведь никогда тебя не видел… На всех фотографиях, на которые мне позволил взглянуть Володя, ты был в чешуе. Кто бы мог подумать, что сходство так поразительно! И не только внешнее. Хорошо, я отвечу на твои вопросы. Не на все, ведь я и сам знаю не все, но из своих знаний я ничего не скрою. Потому что, в некотором смысле, я тоже виноват. Проект начался не с Володи, а с меня.

Он прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Расскажите нам все, по порядку, — попросила Лита. — Не думайте о вопросах, просто… просто расскажите.

— Да, так, пожалуй, будет легче. А потом и вы мне кое-что расскажете, потому что я и предположить не мог, что вы сейчас вместе.

Эх, дедок, ты и сейчас предположить не можешь, насколько мы вместе.

Он сделал несколько глотков из жестяной кружки, задумался. Неужели нельзя быстрее? У меня уже хвост от волнения подрагивает! Так с остатками нервов попрощаться можно!

Островский прочистил горло и заговорил:

— Это началось около десяти лет назад. Я… я всегда был одержим океаном. Но не так, как моряки, я не хотел путешествовать или подчинять его. Я хотел узнать его тайны… У океана ведь очень много тайн!

Даже больше, чем думают люди.