Наставник

- И кто ты? – копьецо в руке всадника опустилось, целясь в Ирграма. Красивый жест, только вновь же бестолковый.

- Меня зовут Ирграм, - Ирграм отвесил изящный поклон. – Я маг. И служу славному роду Ульграх.

- Ишь ты, - вновь повторил всадник. – Какой наглый оборванец.

- Маг, - Ирграм вырастил на ладони огненный шар, пусть кожа и зачесалась.

Конь всхрапнул и прижал уши к голове, оскалился. Не любят они магов. Или Ирграма? От него, верно, кровью пахнет. А запах крови кони, даже тренированные, не любят куда сильнее, чем магов.

Огненный шар медленно вращался. И повинуясь воле Ирграма, поднимался.

Цвет его, желтый, постепенно светлел. И когда Ирграм подкинул шар, тот взлетел в небо, чтобы рассыпаться яркими искрами. Потом последовал громкий хлопок, и конь шарахнулся, завизжал, вскидываясь на дыбы.

- Тихо! – всадник, впрочем, быстро сладил с жеребцом. – Маг, маг, теперь верю. И что тебе тут понадобилось, маг?

- Я направляюсь в замок де Варрен, - спокойно ответил Ирграм, не спуская со всадника взгляда. А к тому спешили еще двое.

Трое.

Десяток?

С десятком он не справится. Но и люди, если они в своем уме, не рискнут связываться с магом.

- Я должен был встретить мою госпожу, однако произошло несчастье.

- Очень, наверное, несчастное, - проворчал всадник и руку вскинул, останавливая прочих. – Что ж, вот замок де Варрен. А о своем несчастье ты расскажешь господину барону. Ишек, Нур, возьмите этих в седло. А вы там постарайтесь смирно. Маг… еще одного на нашу голову только не хватало.

В этот день Миха выполз во двор. По лестнице он спустился сам, придерживаясь за стену. Миара лишь глянула, хмыкнула этак, выразительно, и исчезла.

Слуга, впрочем, остался.

И раб.

Но к ним Миха даже привык как-то. От них, следовало признать, и польза имелась. Воды вон поднести. Или ночную вазу, к которой Миха привыкал куда дольше, чем к рабам, спящим у кровати.

Во дворе припекало солнышко. Пахло навозом и еще чем-то, то ли хлебом, то ли лошадьми, а то и вовсе непонятною хренью, которая, впрочем, нисколько не раздражала. И Миха, устроившись на бочонке, - личный раб и вправду донельзя полезная штука – прикрыл глаза. Он просто сидел, наслаждаясь днем и солнцем, и тишиной, и еще покоем. Правда, тот продлился недолго.

Гостя, вернее гостью, Дикарь почуял, как только она появилась. И главное, ведь не одна пришла. Баронессе негоже одной ходить.

Миха подавил тяжкий вздох.

Дамы пока держались в стороне, тихо переговариваясь, но в том, что его удостоят беседы, сомнений не было.

- Доброго дня, - вежливо поздоровалась баронесса.

- И вам доброго дня, госпожа, - Миха даже привстал, от избытка вежливости. А еще отметив, что свита стала больше и появились в ней незнакомые лица.

- Сидите, - отмахнулась баронесса.

А выглядеть она стала чуть получше. Главное, не понять, в чем именно это «лучше» проявлялось. То ли морщины разгладились, то ли кожа посветлела, то ли еще что.

С женщинами вообще сложно.

- Рада, что вы выздоравливаете, - продолжила баронесса. – Я молила о том богов.

Она была в белом, а голову венчал высокий колпак. Из-под него по обе стороны головы выглядывали косы, закрученные баранками.

У Михиной одноклассницы такие были. Правда, та обходилась без колпака.

Ну и жемчугов не носила, особенно таких, в три ряда. Нижняя нить вовсе до пояса спускалась. Наверное, это тоже что-то да значило.

- Премного благодарен.

А что еще сказать-то? И надо ли? В этом курятнике, цветастом и благоухающем, чересчур уж благоухающем, аж в носу засвербело, Миха чувствовал себя редким экспонатом.

Или редким идиотом?

Его разглядывали.

Улыбались.

Кивали. Переглядывались. Перешептывались. Порой дамы касались друг друга, привлекая внимания. Трепетали ресницы, и за всем этим трепетанием с перешептываниями вкупе чуялась опасность. Неясная. Зыбкая. Как трясина под моховым ковром.

- Позвольте представить, дорогая Алисия, - баронесса взяла под руку девицу в бледно-голубом платье, украшенном серебряным шитьем. – Это наставник моего сына. Великий воин, которого отыскал мой дорогой супруг. Пусть боги примут душу его в свои чертоги.

- Ваш брат и мой муж тоже великий воин, - произнесла леди Алисия. И от тона её прямо-таки похолодало. А от взгляда Миха поежился.

Какая искренняя незамутненная ненависть.

И ведь они даже не знакомы!

- Поверьте, я знаю, - а вот баронессе ситуация доставляет откровенную радость. – И я не единожды говорила, что буду счастлива, если мой брат найдет время и силы, чтобы обучить моего сына. Но вы же знаете мужчин. Порой они бывают так упрямы.

И притворный вздох.

В руке раскрывается лопасть белоснежного веера, который дрожит, что крыло чайки. А заодно уж прикрывает губы баронессы. И усмешку на них.

- Это верно, - леди Алисия молода. – Нельзя так говорить, но упрямство вашего мужа поставила нас в до крайности неловкую ситуацию.

Сколько ей?

Восемнадцать? Двадцать? Вряд ли многим больше.

И хороша.