Наставник Его Величества

— Сивкова? — чуть ли не закричал я. — Константина? Филёра охранки его императорского величества?

— Я не знаю, кем он был раньше, — сказал Анастас Иванович, — введённая демократия позволила представителям низших слоёв населения занять высшие должности в государстве и это является составной частью реализации политики по стиранию различий между городом и деревней, между дворянами и податным сословием, между рядовыми и офицерами, между классными чиновниками и канцеляристами…

— Вы что несёте, любезный? — довольно бесцеремонно перебил я Анастаса Ивановича. — Коньяк в голову ударил? Я много старше вас и помню Константина Сивкова молоденьким филёром Петербургского охранного отделения, работавшего вместе с папашей-филёром по охране царского духовника Распутина Григория Ефимовича. И стирание противоречий между городом и деревней происходит не постройкой современных сортиров в деревне и снабжением деревенской молодёжи носовыми платками, чтобы они сморкались в них, а не в свой рукав. И нужно помнить, что любого человека можно вывезти из деревни, но вот деревню из них можно вывести не менее через два-три поколения. И мне известен пример, когда в стране с установленной диктатурой пролетариата Председателем Верховного Совета огромной страны, то есть номинальным Президентом был назначен бывший лакей, так он всю свою оставшуюся жизнь был лакеем при диктаторе, не имея собственного слова и мнения, стоя в полупоклоне с полотенчиком на полусогнутой руке с ласковой полуулыбкой и сахарным обращением: чего изволите-с? Что-то и я разговорился, давайте-ка накатим по рюмочке коньяка да будем укладываться, завтра к утру будем в столице.

Лёжа в постели, я раздумывал о том, как прокололся Анастас Иванович на своих симпатиях к премьеру, который спит и видит, как он, Костя Сивков, спихнёт с трона последнего Романова и напялит на себя императорскую корону, чтобы потом в короне выйти перед высоким собранием, повернуться ко всем задницей, похлопать по ней ладошкой и сказать: что, суки, смеялись над Костей Сивковым, так вот вам всем.

Тот, кто считает, что вместе с должностью начальникам выдаётся патент на гениальность, тот глубоко ошибается. Как правило и в большинстве случаев, в начальниках находятся либо откровенные прохиндеи, либо те, кому реально можно доверить управление бочкой водовоза и то под присмотром бригадира. Главное — уметь щёлкать каблуками, рыкать на подчинённых и говорить: я ничего не знаю, но чтоб к утру всё было готово. И вот такие гении в золотых мундирах толпами стоят у трона, чтобы урвать себе ещё что-то, чего у них и так много, но хочется ещё больше.

Помнится мне история, рассказанная нам, молодым лейтенантам, старым капитаном.

— Учился я в училище с товарищем N, — рассказывал он. — В училище он еле поступил по причине тупости и принят был только по пролетарскому происхождению. Приехали мы по выпуску в одну часть, дали нам по взводу и стали мы тянуть лямку. А у Nвообще всё не туда. И стали его гонять по должностям. Куда ни поставят — завал. Начальники не знали, как от него избавиться. Спихнули в штаб дивизии командиром комендантского взвода. И там быстро сообразили, что из полка им спихнули то, что им самим не гоже. И начали N гонять по должностям, пока, наконец, один мудрый кадровик не предложил его послать в академию. Пусть проедется, может, там его раскусят и дорогу закроют насовсем. А он возьми, да и поступи в академию со своим пролетарским происхождением. Кое-как окончил академию и пошёл гулять по должностям. А потом организационно-мобилизационное управление увидело его послужной лист и за голову хватились. Перед ними самородок, который имеет опыт управления подразделениями и руководства всем тем, что есть в армии. И даже военную академию окончил, вместе с училищем — два высших образования. Был в моей первой жизни такой артист сатирик по фамилии Райкин, который читал со сцены произведения писателя-сатирика Жванецкого. И вот в одной миниатюре рассказали об исповеди одного начальника, который о себе честно сказал, что на любой должности его быстро раскусывали, и «хотя меня со всех должностей снимали, однако параллельно считалось, что я, как руководящий работник, расту».