Наставники Лавкрафта (сборник)

Таро и О-Йоши крепко подружились и стали почти неразлучны: они вместе учились, вместе играли, ходили друг к другу в гости. Но в одиннадцать лет О-Йоши забрали из школы, чтобы та помогала мачехе по хозяйству, и теперь дети стали видеться редко. Свою учебу мальчик закончил в четырнадцать и принялся обучаться наследственному ремеслу. А потом наступили дни скорби. Родив ему маленького братика, умерла мама. Следом за ней в мир иной ушел любимый дедушка – тот самый, что привел Таро за руку в школу. После этого все вокруг как-то померкло, краски мира поблекли. Так и шла жизнь, не меняясь, пока Таро не сравнялось семнадцать. Иногда он заходил в дом к О-Йоши, – когда ему хотелось с нею поговорить. Она изменилась. Выросла. Превратилась в стройную красивую девушку. Но для него она продолжала быть все той же подружкой веселых и беззаботных дней детства.

IV

Стоял тихий и теплый весенний день. Таро вдруг почувствовал себя таким одиноким! Юноша подумал: «Как было бы хорошо повидаться сейчас с О-Йоши!» Видимо, глубоко укоренилась в нем память о том самом первом дне в школе, когда он подружился с девочкой. Во всяком случае, нечто внутри него – возможно, любовь к покойной матери, а может быть, к дедушке или другим умершим людям, что любили его, память о тепле и нежности, что шла от них, – подтолкнули его к решению повидаться с О-Йоши, вероятно, в подспудной надежде на ту нежность, что она дарила ему в детстве. И потому он направился к лавке, которой владела семья Мийяхара. Когда подошел, то услышал смех девушки – он звучал восхитительно! Потом он увидел ее: она обслуживала какого-то старого крестьянина. Тот был словоохотлив – говорил, шутил, – и Таро пришлось ждать. Впрочем, это было весьма кстати, потому что юноша вдруг понял, что не сможет именно сейчас заговорить с О-Йоши. Но ему было хорошо: он стоял рядом и чувствовал себя немного счастливее. И смотрел на нее – смотрел долго, не отрываясь, а потом внезапно подумал: почему прежде никогда не задумывался над тем, какая она красивая? Она и в самом деле была очень красива – куда красивее любой девушки в деревне. Таро смотрел на подругу, и чем дольше это продолжалось, тем красивее она казалась ему. Это было странно – то, что с ним сейчас происходило. Но и О-Йоши – тоже в первый раз – вдруг зарделась под его открытым взглядом. И тогда Таро окончательно понял, что она красивее всех в целом свете, и замечательнее, и лучше, и захотел сказать ей об этом, сразу обозлившись на старика, который все говорил и говорил, – как будто О-Йоши самая обычная девушка!

Так, в несколько минут, вся жизнь Таро вдруг переменилась, а он даже не догадался об этом. Он только знал: с той поры, когда он последний раз видел О-Йоши, она превратилась в богиню. И как только старик ушел, юноша немедля открыл ей свое глупое сердце. А она открыла ему свое. И оба поразились: настолько совпали их чувства и мысли. И это стало началом большой трагедии.

V

Пожилой крестьянин, с которым Таро столкнулся в лавке семьи Мийяхара, оказался там не случайно и не был простым покупателем. Это был профессиональный накодо, которого пригласил состоятельный торговец рисом по имени Окадзаки Яичиро. Человеку Запада трудно понять, что такое накодо. Предельно упрощая, накодо – это некая разновидность частного детектива и свахи одновременно. К нему обращаются, когда нужны сведения о девушке, на которой хотят жениться. Но накодо не копается в «грязном белье» объекта, а собирает информацию – о семье, предках, имуществе и т. д. Главная его задача – составить психологический портрет, дать заключение – будет она хорошей женой или нет. И если будет решено, что объект достойный, то накодо поручаются и переговоры с семьей невесты. Окадзаки, увидев однажды О-Йоши, положил на нее глаз, а потому и нанял упомянутого господина.

Надо сказать, торговца рисом не любили. Не только крестьяне, но и ближайшие соседи по деревне. Был он человек уже пожилой, большой телом, грузный, с громким голосом; выделялся высокомерием и грубыми манерами. К тому же, говорили, отличался злокозненностью. Когда был голод, он спекулировал рисом и нажил капитал. В крестьянской среде такое считается за преступление и не прощается. Он был чужим в деревне: обосновался тут около двадцати лет назад – с женой и ребенком пришел в эти места откуда-то с запада. Жена его умерла два года назад. Единственный сын, с которым он, говорят, обращался жестоко, сбежал из дома и где теперь он – никто не ведал. Да и другие неприятные истории ходили об этом человеке. Якобы из той западной деревни он ушел не по своей воле – его изгнали. Что стало причиной – неведомо, но однажды разъяренная толпа подошла к дому, вышвырнула хозяина и имущество на улицу, а дом разрушила, наказав не возвращаться под страхом смерти. А еще шептались, что он общается с духами мертвых.