Настенька (СИ)

- Эх, зря ты себя в вековухи раньше срока записываешь, - снова покачала она головой, а затем внезапно оживилась и задорно поиграла бровями, - Про тебя Ванька уже дважды спрашивал.

Девушка хотела сказать ещё что-то, но подошедшие к нам Даша и Варя не дали ей возможности.

- Ну наконец-то! – возбуждённо воскликнула Варя, а Даша же ласково мне улыбнулась.

Гуляние началось, как здесь и водится, с угощений и распитием слабоалкогольных и не очень напитков возле расстеленных на полянке скатёрок с различной снедью. Парни жгли костры, девушки водили хороводы и плели венки. И конечно всё это сопровождалось пением.

- Побежали, Настя, цветы собирать, да венки плести, - подхватила меня под руку Лиза, - А то скоро парни горелки затеют, мы не поспеем к сроку.

Меня же накрыло некое чувство дежавю. Где-то всё это уже было. Снова венок, снова плести, вот только возлюбленного нет и скорее всего не будет. Некому будет этот веночек подарить.

За всеми этими мыслями я и не заметила, как руки сами нарвали небольшие цветочки, из которых я, к своему удивлению, довольно ловко и быстро сплела симпатичный такой веночек.

- Настя, что это? – настороженно смотрела Даша мне на колени, на которых в этот момент лежал уже мой законченный веночек.

- Венок, - ответила я, не понимая явного замешательства подруги.

- Я про цветы, - пояснила та, - Где ты их взяла?

И тут я поняла, что я и сама не знала когда и где успела нарвать такую красоту. Странное контрастное сочетание сине-фиолетового цвета и ярко-желтого в одном соцветии привлекало взгляд. Желтые трубчатые цветы, а над ними сине-фиолетовые кроющие листья — прицветники.

- А что не так? – удивленно всмотрелась я в цветы.

- Это же марьянник! – воскликнула девушка и отпрыгнула, словно увидев змею.

Марьянник? Что-то знакомое было в этом названии. И тут же ведьминская память подкинула запись из книги бабки Ядвиги о страшно ядовитом растении, которого ещё звании Иван-да-Марья. Цветок и вправду был крайне опасным и ядовитым, способным причинить не только сильнейший вред здоровью животных или человека, но мог спровоцировать замедление пульса и даже остановку сердца.

И надо было такому случиться, что именно я умудрилась нарвать его столько, что хватило на целый венок, а ведь он был ужасно редким. Не каждому доводилось увидеть его.

- Выбрось сейчас же, - категорично заявила Дарья.

- С чего бы это? – приподняла я бровь, не выпуская венок из рук.

Девушка вздохнула и присела рядом, настороженно осматривая меня.

- Да, видно и впрямь с тобой что-то не то, - грустно покачала она головой и продолжила, - Это же надо, чтобы именно сегодня и именно ты нашла эти цветы.

Я снова окинула взглядом яркие соцветия и нетерпеливо поинтересовалась:

- Да что с ними не так? Я же не собираюсь их есть и травиться, - проговорила я, стараясь перевести всё в шутку, - Поверь, я не собираюсь наложить на себя руки.

После последней сказанной мною фразы девушка вздрогнула и испуганно посмотрела на меня, а затем снова перевела свой тревожный взгляд на злосчастный венок.

- Есть придание, - начала она тихо, - Точнее это легенда о прекрасном юноше с именем Купала и его красавице-сестре Костроме. В раннем возрасте сестру украла злая волшебная птица Сирин и унесла в дальние края, где девушка и выросла, позабыв о своем доме и родне. Прошли годы, Купала вырос и отправился путешествовать по миру. Проплывая по реке, он увидел на речной волне красивый венок. Подняв его и причалив к берегу, он повстречался с прекрасной девушкой. Молодые люди тут же влюбились друг в друга без оглядки. Когда влюблённые вернулись на родину Купалы, то кто-то из стариков-односельчан распознал в молодой жене парня его пропавшую сестру. Узнав о своём кровном родстве, молодые люди не смогли это принять и пережить. Они покончили с собой, утопившись в озере. Водяной того озера сжалился над несчастной Костромой и обернул её мавкой (русалкой), а Иван Купала же погрузился на дно того водоёма. Мавка очень скучала по своему любимому и по ночам плакала на берегу. Боги смилостивились над возлюбленными и превратили их в цветок Купала-да-Мавка. В простонародье его ещё кличут Иван-да-Марья, или попросту марьянник.

Девушка замолчала, видимо впадая в меланхолию от собственного рассказа.

- Да, печальная история, - подытожила я, сама впечатленная этой грустной легендой.

Теперь мне особенно жалко было расставаться с этими цветами. И вместо того, чтобы выбросить, я водрузила венок себе наголову.

Даша на мои действия только покачала головой.

- Да не переживай, подруга, - грустно улыбнулась я ей, - Мне всё равно в невестах ходить уже не светит, никто к брошенке не посватается. Так чего уж теперь. И учитывая, какая обо мне ходит молва, буду соответствовать образу.

Даша снова покачала головой. Хоть мои слова и показались ей странными, но смысл она всё же уловила.