Настоящая черная ведьма

Рывок — и блокиратор вылетает из руки Джонатана, взмывает вверх и тонет в стремительно создаваемом мною плетении Паутины Тьмы, куполом накрывшем центр площади и высосавшем меня почти досуха. Да, мы, черные ведьмы, тоже имеем в запасе пару козырей, и мэтр Октарион знал это, как догадывался и о том, что я рискну всем ради Джонатана, потому и стреножил парализующим заклятием. И сейчас Тьма разливалась над площадью, поглощая белую магию, впитывая, как трясина, аркан Найсентран, который, будто пытаясь спастись, цеплялся за потрясенного мэра… Но это не помогло, и синий сверкающий питон был втянут черной липкой дымкой Паутины. В следующий миг растворились все заклинания белых, погасло сияние их энергии, и теперь в полумраке сверкал лишь Дохрай, разом усилившийся втрое. Жители города остановились, белые прекратили драку с ловцами и даже мои коты замерли. Площадь разом погрузилась в тишину, а разъяренный мэтр Октарион рывком развернулся к окну, яростно уставился на меня. Я знала, как сейчас выгляжу — распущенные волосы развеваются словно от ветра, глаза сверкают зеленью магии моего источника, кожа фосфорно-белая. Именно так и выглядят все черные ведьмы, когда призывают самое сильное заклинание, на которое способны. Убийственное для них заклинание.

И белый об этом знал.

— Ради чего, Аэтелль? — его глухой голос разнесся по всей погруженной в безмолвие площади. — Он же смертный! Он ниже нас. Он…

Я стояла, ощущая, как Паутина Тьмы опустошает мой источник, и с каким-то безразличием понимала, что после такого лишусь способности колдовать лет на пять как минимум. Но Джонатан уже встал, уже увидел метательный нож в руке белого, а значит, оно того стоило.

И я вскинула руку, развеивая Тьму, и попутно спокойно ответила Арвейну:

— Я люблю его.

Это признание далось мне очень просто. Гораздо сложнее было подчинить уже вкусившую свободы и изрядной порции белой магии Паутину, но я справилась. Пошатнулась, правда, но справилась. Непросто оказалось белому принять мой ответ.

— Что?! — его голос сорвался в хрип.

Тьму я развеяла полностью. Оставила лишь маленькое, едва заметное облачко, удерживающее блокиратор магии и простейшее заклинание усиления. Посмотрела на мэтра Октариона и пояснила для непонятливых:

— Я люблю этого смертного.

А этот сумасшедший вдруг выругался, помянув интимный процесс Света и Тьмы, чем вызвал у меня некоторое потрясение по поводу его извращенной фантазии, и как заорет:

— Ты не можешь влюбиться в смертного, Телль!

— Почему это не могу? — резонно удивилась я, чувствуя, как основательно пошатывает.

— Да потому что ты ведьма! — проорал Арвейн.

Ну и?!

— Слушай, ты, рожа беломагическая, кого хочу, того и люблю, и тебя не спрошу, к кому мне чувствами проникнуться! — психанула черная ведьма.

И вот тогда в глазах мэтра Октариона заплескалась ненависть. Уж не знаю, чем ему мои чувства так не угодили, но ненависть на грани безумия — это страшно. Как и заклубившаяся вокруг мага белая энергия, в которой несложно было узнать вновь призванную смертельную магию. И я даже боюсь представить, силу скольких выпитых им черных источников он пустил в ход.

— Не смей! — проговорила одними губами.

Белый улыбнулся. Это был почти оскал, а не улыбка.

— Арвейн, — мой голос звучал ровно, — я не позволю убить Джонатана, даже если мне придется и вовсе лишиться магии.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Точнее, я смотрела — белый выродок сверлил меня полным ненависти взглядом. А затем, тряхнув вновь заискрившимися от энергии волосами, взбешенно выкрикнул:

— Ты мне и без магии сгодишься!

Вскинул руку, не отрывая взгляда от меня, и словно от самого солнца к земле помчался столб света. И ни у кого из присутствующих даже на мгновение не возникло сомнения в том, на чью голову падет это заклинание! Джонатан, собрав остаток сил, метнулся в сторону! Дохрай, отчаянно защищающий мэра, ринулся на белого мага, но был отброшен — мэтр Октарион позаботился о своей защите. Камышовые коты, кинувшиеся на мерзавца, также были откинуты защитным полем. От приближающегося смертельного столба огня стало нестерпимо светло, воздух просто загудел! Я вскинула руку…

— Телль, не надо! — крикнул Джонатан.

Маг ничего не кричал. То ли догадывался, что я могу выложиться до основания и все равно не перебью его Огненный шторм, то ли ему было все равно. Но я рисковать всей своей силой не собиралась. И, щелкнув пальцами, я сделала то, чего никак не ожидала озверевшая беломагическая рожа, — открыла усиленный остаточным заклинанием мэровский блокиратор магии.

В следующую секунду испарились все присутствующие в радиусе городской площади магические заклинания. Включая Огненный шторм. Он просто не долетел до земли — то есть вот мчалось, гудя, яростное пламя, а вот исчезло, поглощенное падающим блокиратором магии. Блокиратору, к слову, мои овации — сильная штука.