Настоящая черная ведьма

Пальцы щелкнули сами. Это даже как-то неосознанно произошло, просто в едином порыве, потому что бесит! И не успел белый даже дернуться, как на стуле напротив меня сидела деревенская клуша. В смысле курица, только размером с мэтра Октариона. У курицы была очень наглая беломагическая рожа, а потому еще одним щелчком я устроила ей свидание. С петухом. Превосходящим клушу по размерам, и, собственно, это был увеличенный бойцовский петух господина Канса, которому он практически заменял сторожевого пса. И не то чтобы я была злая черная ведьма, а исключительно потому что… зря рожа так с представителями черной магии. Очень зря.

— Ха-ха, Телль, — мужским басом произнесла курица.

Маг просто еще не увидел бегущего к нему через всю площадь петуха.

— Действительно смешно получилось, — не стала отрицать я, задвигая стул и выходя из-за столика.

— Далеко собралась? — уточнил белый.

— Не хочу тебе мешать. — Петух как раз перепрыгивал фонтан, весь охваченный любовным порывом. И закрепила заклинание легкомысленным: — Паннетти пум!

Детское заклинание, одно из самых раннеизучаемых, призванное стабилизировать магические опыты. Помнится, впервые я использовала его на маминой ступке для измельчения лесных кореньев. Качественно использовала, настолько качественно, что до поступления в магистериум мама оставляла меня на попечение ступки, которая стала самой строгой нянькой на свете, а потом ее еще и отдавала всем знакомым ведьмам, тоже в качестве няньки.

— Телль, — донеслось мне вслед, когда уходила из кофейни.

Ничего не отвечая, накинула плащ, отступила, чтобы не попасть под ноги к промчавшемуся петуху, и, вскинув руку, щелкнула пальцами, блокируя магию белого. Не то чтобы надолго, но пару «приятных» минут я роже точно обеспечила. Пусть почувствует себя… мной.

Откровенно говоря, не знаю, что там происходило дальше — крики, звук падающих предметов мебели, клекот по-боевому настроенного петуха до меня доносились, но как-то сквозь пелену странной отрешенности. Мне было совершенно не интересно, как будет выкручиваться из ситуации мэтр Октарион, хватало своих проблем. И потому, подойдя к медведю, уже с месяц как бывшему умертвием, я принялась внимательно его разглядывать.

Медведь был не местным — здесь в лесах водились бурые представители данного вида, этот был черным, раза в полтора больше, а еще — и я сомневаюсь, что это появилось сегодня, — у медведя были порваны ноздри. Причем не просто порваны — их порвали уже после его смерти, иначе это все выглядело бы иначе… То есть можно предположить, что ранее у данного медведя было кольцо в носу, соответственно…

А кто в Бриджуотере мог держать ручного медведя?!

Городок небольшой, богатых людей по пальцам пересчитать, в основном средний и зажиточный класс, цирковых артелей не то чтобы нет, но медведя у них никогда не было. Точно знаю, местные мамочки очень уж животных любят, за издевательство над собачонкой, которую по веревке заставляли ходить, цирковые биты были нещадно скалками да вениками, так что иной живности артисты не держали. Значит, если медведь и был где-то, то тайно… Тайно содержать только за высоким забором могли, соответственно…

Через пять минут, после быстрого душа, переодевшись в традиционный наряд черной ведьмы, я покинула лавку в сопровождении Гардэма, оставив умертвие медведя сидеть на лестнице. И да — мне было совершенно все равно, что там с мэтром Октарионом. Настолько безразлично, что я в ту сторону даже смотреть не стала.

* * *

Как уже говорила, богатых людей в Бриджуотере можно было по пальцам пересчитать, причем в прямом смысле слова. Всего их было пять семей и, соответственно, пять особняков в историческом центре городка, то есть на побережье. Первое время я несколько завидовала жильцам особняков, точнее тому, что они из своих окон могли любоваться чудесным видом на море, но затем перестала — на площади все же веселее. Опять же мэрия рядом, клиентам добираться проще и вообще.

До улицы богачей, они же почетные жители города, я доехала на извозчике, который всю дорогу нервно оглядывался на Гардэма. Около первого особняка расплатилась и вышла из двуколки, чтобы удивленно остановиться — госпожа Розалински, жена господина Розалински, собственно хозяина дома, стояла у высоких окованных железом ворот, худенькая и перепуганная, и, кутаясь в черный платок, вопросительно смотрела на меня.

Удивленно оглядев седовласую женщину, я обратила внимание на ворота особняков по соседству — как оказалось, почти все их владельцы стояли собственно у ворот и смотрели на меня. Испуганно-вопросительно смотрели. Причем все, кроме хозяина пятого особняка, там у открытых ворот было совершенно пусто.

— А что происходит? — напряженно спросила напряженная черная ведьма.

— Господин мэр обыски проводит, — любезно уведомила меня госпожа Розалински.

От соседних ворот ко мне уже торопливо шагал пухленький господин Урдок, владелец половины портовых складов, который еще на подходе начал говорить: