Настоящая фантастика – 2011

Мигель лежал, закинув руки за голову, на неудобном стручковидном диване и смотрел на звезды, которые сияли над прозрачным куполом отельной «супницы» непривычно близко и пугающе ярко. Брокколи что-то долго и непонятно втолковывал ему про недавно открытые свойства света и линзовидные тела в атмосфере… Матадор не слушал, вспоминая подробности минувшей схватки и пытаясь понять, отчего в груди поселилась такая щемящая невыносимая тоска. Он испытывал азарт и наслаждение боем, когда «Сердце», завороженное Танцем, наконец ответило на его игру. Во время третьей терции Мигель настолько увлекся трюками с малым плащом-мулетой, что временами видел под складками и скользкими боками псевдобестии настоящего быка. Однако с того момента, как матадор повторно вонзил эсток в сердце Четвертого, ощущение собственной чужеродности в этом странном, бестолковом, неправильном мире постоянно нарастало. Не помогли ни восторженные крики толпы, забывшей о «кровожадном мясоеде из варварского прошлого», ни молитва, ни изрядное количество выпитого алкоголя. Дело было сделано, и никакие чудеса уже не могли удержать Кортеро в будущем. «Вот оно что! – осенило матадора. – Воину Господню не престало вкушать плоды наслаждений из рук маловерных». Он резко поднялся, стараясь сохранить равновесие. Немного постоял, ожидая, когда мир вокруг наконец перестанет вращаться, и шагнул к столу. Брокколи повернулся на звук шагов.

– A-а, сеньор Мигель! Вы отдохнули? Знаете, я хотел вам сказать: то посвящение, что вы прочитали сеньору Энсаладе после поединка, оно было такое… такое экспрессивное, дикое. Весьма впечатляюще. Полагаю, вы дали начало новой стихотворной традиции. Впрочем, все новое – это хорошо забытое… а давайте-ка еще по одной?

– Отправьте меня домой, – матадор постарался, чтобы его голос прозвучал уверенно и внятно.

– Э-э… домой? – Брокколи удивленно воззрился на матадора. – Позвольте, но у нас же впереди обширнейшая программа! Путешествие к центру земли, отдых на марсианских озерах. А как же ваши интервью? У нас же завтра несколько интервью! Сеньор Латук, скажите же ему!

– А? Интервью-ю? Да! У нас завтра их куча, целая чертова куча… – очевидно, последняя фраза окончательно подорвала силы долговязого шоумейкера; он замолчал и тихо осел на пол, откуда еще некоторое время раздавались чуть слышные шорохи, а затем послышался свистящий с пришепетыванием храп.

– Домой! И немедленно! – взревел Коретро, сгребая итальянца в охапку.

– Только без рук! Прошу вас! Я все сделаю! – испуганно завопил Брокколи, трепыхаясь в железных объятиях матадора. Он уже успел изведать на себе гнев Мигеля, который, как только остался с компаньонами наедине, бросился на них не хуже дикого быка.

* * *

Машина медленно погрузилась в облако мерцающих огней, миновала тихие, заросшие мягкой травой улицы старого города и опустилась перед темнеющей громадой старинного здания. Мигель узнал абрис ресторации сеньора Себастьяна. К удивлению Кортеро, заведение работало. Неисправная голограмма над входом подмигивала поздним посетителям красноватым «Е1». У входа за столиком сидел еще один полуночник. Света было маловато, и Мигель никак не мог разглядеть лицо незнакомца. Было в нем что-то знакомое.

– Вот ваш столик, прошу сюда, – Брокколи опустился на стул перед матадором. – Прежде чем вы отправитесь, нужно утрясти ряд формальностей.

– Скажите, где мне поставить подпись, я не собираюсь читать всякие бумаги!

– Нет-нет, достаточно отпечатка вашего большого пальца вот здесь, – итальянец извлек из кармана маленькую плоскую карточку, замешкался. – Может, все-таки передумаете?

Мигель выхватил у Брокколи маленький квадратик и с силой вдавил палец в шершавую поверхность.

В то же мгновение темнота вокруг принялась сворачиваться, точно лепестки гигантского цветка. На мгновение остановилась, превратившись в ореол мрака, обтекающий нелепую маленькую фигурку итальянца, а затем растворилась в мягком свете летнего вечера. Мигель был дома. И тут брови матадора поползли вверх. Он наконец понял, кого напомнил ему сидящий за столом посетитель.

Эпилог

Сеньор Латук присел за столик, как раз туда, где еще пять минут назад сидел Мигель Кортеро, взглянул на компаньона абсолютно трезвым насмешливым взглядом, улыбнулся.

– Вот видишь, все получилось, а ты боялся.

– Больше всего я беспокоился из-за сеньора Себастьяна и этого чертова памятника, – Брокколи указал подбородком туда, где сидел у стены безмолвный посетитель, – мне пришлось потратить немало усилий, прежде чем он согласился передвинуть эту махину.

– Да уж! Старик ненавидит перемены. Говорит, «на традициях держится мир». А как он похож на своего предка!

– Зато у этого изваяния с реальным Кортеро сходство слабое. И все же был шанс, что он узнает… – Брокколи поднялся и подошел к столику у стены, наклонился над неподвижной фигурой. – Эге, да тут еще и надпись с датой. «Моему другу и завсегдатаю… Мигелю Кортеро. Пусть земля ему будет пухом. Себастьян Дельгадо». Печально.

– Что печально? – Латук удивленно взглянул на своего товарища.