Настоящая фантастика – 2011

– Вон там, – указала она на один из курганов, – лежит тот, кого звали Одиссей. Воспетый вашими поэтами, он так и не вернулся на Итаку. Он остался здесь. Навсегда. Возвращение же его – выдумка слепого старика. На самом же деле история Одиссея для остального мира закончилась после его встречи с Калипсо. Здесь. На этом острове.

Глаза Порса расширились в удивлении. Но он молча ждал продолжения.

– Под тем курганом, – переместилась указующая длань, – в своем драккаре покоится Эрик Огневолосый, стремившийся на запад в поисках Зеленых Земель и лучшей жизни для своего народа, а нашедший лишь этот остров, одиночество, забвение… И смерть.

– И еще он повстречал здесь женщину, верно? – внезапно охрипшим голосом спросил Порс.

Ее улыбка была красноречивее любого из ответов.

– Мерлин. – Воздух над курганом, на который указывал изящный пальчик Клариссы, дрожал, словно разогретый неведомым жаром. – Спит там вечным сном в сотканной из воздуха колонне после встречи с девицей по имени Нимуэ. Он был невыносим, и не было никаких сил ждать, когда он тихо упокоится от старости. Возможно, когда-нибудь и наступит день, когда я разбужу старого брюзгу. Я тоскую по нему. Я тоскую по всем ним.

Кларисса все говорила и говорила. Нескончаемый поток имен, знакомых и незнакомых, все лился и лился с ее губ. Сотни и тысячи имен.

На покрытой курганами равнине перед потрясенным Порсом лежала вся человеческая история. Мифы и легенды обрели здесь свой покой.

И для него здесь тоже найдется место. И на его курган снова и снова будет ложиться букет роз, алых и белых, еще долгие годы после того, как падет его страна под натиском имперских легионов, и после того, как падет и будет разорвана на куски хищными молодыми государствами сама Империя, и после того, как род человеческий исчезнет с лица земли, уступив место под остывающим солнцем сильным и юным новым расам.

– А здесь, в окружении своих подвигов, своих друзей, врагов и возлюбленных, изваянных в камне, покоится Король Былого и Грядущего, и с ним покоится в ожидании своего часа дарованный ему некогда Девой Озера меч по имени Экскалибур, вернувшийся в место, породившее его много лет назад. Меч ожидает нового героя, способного изменить мир, и Дева хранит его покой.

– Моргана.

– Да, смертный.

– И остров этот носит имя…

– Да. Ты угадал, смертный. Авалон.

Авалон.

С вершины холма замок на фоне иссиня-черных, с белыми барашками пены, волн, в окружении бесконечного хоровода чаек выглядел очень мирно. И странно – еще более странно, чем обычно. Непривычный ракурс изменил восприятие Порса, и ему наконец открылась истинная суть этого загадочного сооружения.

Все стало на свои места.

– Маяк, – одними губами, скорее себе, нежели чтобы быть услышанным, сказал Порс. И не удивился, услышав в ответ над самым ухом негромкое:

– И снова верно, смертный. Маяк. Совершенно особенный маяк.

– Сколько же ему лет? – спросил Порс.

– Не счесть, – рассмеялась Кларисса и, коснувшись колес, покатила, все быстрее и быстрее, вниз по склону холма, мимо вересковых пустошей и цветущих рододендронов, по древним плитам римской дороги.

Молчаливой тенью за ней следовал Порс, погруженный в свои мысли.

* * *

День шел за днем, и Порс проводил их в прогулках по замку и размышлениях. Ему наконец было позволено выходить за ворота без сопровождения, и он подолгу гулял по поросшим вереском холмам, навещая уснувших под курганами героев.

Узнав, что в замке есть библиотека, он поспешил в ее тишину, торопясь вдохнуть волшебный запах ветхой бумаги и старой кожи древних фолиантов. Скитаясь между пыльных столбов неяркого дневного света, проникавшего в чертог сквозь плотный бархат занавешивающих окна штор, он бродил от стеллажа к стеллажу, оставляя в покрывавшей пол пыли единственную цепочку следов. Свитки папируса, связки полуистлевшего пергамента, стопки глиняных таблиц, носящие на себе следы давнего пожара, скованные цепями тома в переплетах из кожи неведомых животных, проложенные папиросной бумагой иллюстрированные альбомы, перевязанные испещренной вязью иероглифов тесьмой – полки были полны сокровищ, и лишь немногие из них Порс мог прочесть. Языки большинства были Порсу незнакомы, однако ему постоянно казалось, что темное помещение полно тихих голосов, зовущих его к себе, и Порс готов был поклясться, что его призывают сами книги, – так велика была заключенная в них мудрость.

Под прозрачными сводами оранжереи среди зарослей незнакомых растений он отыскал цветник, полный кустов белых и алых роз. Вдыхая их аромат, Порс сквозь политое дождем стекло наблюдал за ежедневными прогулками Клариссы по крепостной стене.

Кларисса надолго замирала на обзорных площадках башен, слепо вглядываясь в морскую даль. Часами она следила за полетом чаек над башнями, слушая бесконечный гомон расположившейся на скалах под стенами птичьей колонии. Все ее существо в такие минуты тянулось ввысь, стремясь освободиться от громоздкой колодки кресла, к которому она была навеки прикована. Ее взгляд блуждал по пологу туч – но видела она яркий свет солнца над облаками из своих воспоминаний.