Настоящая фантастика 2013

К новому статусу ещё надо было привыкать. Хуже всего, что придётся подчиняться Карбону и даже Светловолосой. Следовало отдать им должное – он крепко сидел у них на крючке. Они не были безумцами в обычном смысле слова и, судя по тому, что он услышал, не собирались воевать с Лимбом. Тут пахло заговором. Он не знал, что у них на уме, и утешало только одно: они не знали, что на уме у него. Пусть так и будет – до момента, когда их пути разойдутся снова. Он – бродяга и до конца останется верен себе, только себе – до мозга костей одиночка.

Твердь уже манила его благословенной тьмой и долгой тишиной, звала под защиту в своё базальтовое лоно, сулила погружение в чёрный монолит покоя, обёрнутый вуалью обманутого времени. Зов был как никогда сильным, и Твердолобый ощутил почти непреодолимую тягу, но уйти из пустоты сейчас было равносильно признанию в убийстве. В этом случае он уже больше никогда не услышал бы Спящих и лишился бы даже призрачного шанса когда-нибудь вернуться в Колыбель. Слишком высокая цена за одиночество на остаток дней, который, он был уверен, оказался бы недолгим.

– Церковь Говорящей Рыбы, – сказал Карбон. – Встретимся там через четверть квадранта. И ещё одно, Твердолобый: избавься от своего рикши. Нам ведь не нужны свидетели, не так ли?

Он поднял мертвеца – легко, будто тряпичную куклу – и направился с этой изобличающей преступника ношей, равносильной смертному приговору, к выходу из тупика. Для столь крупного мужчины его походка была удивительно легкой и скользящей. Светловолосая последовала за ним, сохраняя дистанцию в несколько десятков шагов. С таким прикрытием любой чувствовал бы себя спокойно… если, конечно, уверен в партнёре и не опасаешься получить пулю в затылок.

Твердолобый почти не сомневался, что следующую остановку Карбон сделает в Геенне. Он ухмыльнулся своим мыслям и спрятал оружие под одеждой.

9. Рикша

Четверть квадранта – большой срок. Можно многое успеть, если знать, чего ты хочешь и что тебе нужно. Потеряв независимость, Твердолобый лишился привилегии следовать своим намерениям, а над его желаниями нависла тень выбора.

Пытаясь вернуть себе утраченное равновесие, он пошатался по кладбищу, постоял возле Падающего Плода, затем долго всматривался в темноту, но так и не увидел ускользнувшего от него Путеводного Огня. Будь он постарше, его, возможно, утешила бы Вода Забвения, однако зов Колыбели ещё звучал для него слишком громко и притягательно.

Настала минута, когда он почувствовал отвращение к себе и той жизни, которую вёл до сих пор. Для него это являлось достаточно надёжным свидетельством иного существования – было бы странно, если бы он стремился к тому, чего не изведал прежде. Неясно только, какого дьявола он умудрился забыть обо всём.

Он вернулся на то место, откуда начал свою прогулку в тупике. Рикша ждал его. Напуганный звуком выстрела, старик, тем не менее, не пытался сбежать. Да и где пустотник мог скрыться от нигредо?

«Нам не нужны свидетели, не так ли?»

Что ж, Карбону было проще.

– У тебя есть еда? – спросил Твердолобый у старика. Тот кивнул, ещё не понимая, в чём дело, но, конечно, не ждал ничего хорошего.

– Набери воды. – Нигредо имел в виду протекавший неподалёку подземный ручей. Рикша достал из приделанного к повозке ящика кожаный мех и отправился выполнять приказ. Он был слишком стар и, скорее всего, заранее смирился со своей участью, какова бы она ни оказалась.

Ещё до того как он вернулся, Твердолобый произвёл аккуратный «ножевой» взлом, в результате которого вскрылся узкий коридор, круто уходивший вниз. Нигредо надеялся, что при этом не потревожил никого из постоянных обитателей Могильного тупика. Он начал спускаться и поманил за собой рикшу. На глубине нескольких метров он расширил пещеру настолько, чтобы воздуха в ней хватило пустотнику как минимум на половину квадранта. Но это на крайний случай, если кто-нибудь завалит или перекроет вентиляционный канал.

Старик безропотно двигался за ним, придерживая свою повозку. Вряд ли он, несмотря на почтенный возраст, когда-нибудь присутствовал при взломе, стоял так близко перед разверзающейся твердью, вдыхал каменную пыль. Твердолобый буквально кожей ощущал исходивший от него благоговейный страх. У рикши дрожали веки, но у него были заняты руки, и он не мог заткнуть уши, чтобы не слышать ни с чем не сравнимого звука – того, что среди пустотников называлось «шёпотом земли». Для нигредо не было ничего привычнее, для старика – ничего страшнее. Тот уже чувствовал себя похороненным заживо.

И предчувствия его пока не обманывали. Темнота здесь была почти абсолютной. Твердолобый сказал из этой темноты:

– Я вернусь за тобой. И хорошо заплачу.

Без сомнения, Карбон имел в виду нечто другое, когда говорил: «Избавься от своего рикши». Плевать на Карбона.