Настоящая фантастика 2015

– Лично я ничего не ощущаю – живем как жили, ходим, как ходили, спим, едим, вроде и нет никакого поля. Не знаю, как отнеслись бы горожане к такой затее, если б узнали… по третьей? Здоровье мадам!

Пусть здравствует старая.

После третьей мир (мэр) кажется симпатичней. Я несколько раз общался с местным гением, как его там, Коста… систему невозможно обойти. Знаете, что такое алгоритм?

– Слыхал я про хакеров и про системы, – закинул мэр.

– Взломают и обойдут все. Но время, время надо. Сейчас это поле новое, с ним разобраться бы…

Пари в силе, если вы о нем, надеюсь, вы не растратили все деньги? Улыбается, трет свою лысину. Нет. Скользкий тип этот мэр.

Вчера я предложил круглую сумму гению, он ничего не ответил. Обойти себя же? Вопрос спортивный. Тетушке, как я понимаю, все равно, ей картиной больше, картиной меньше, носится с молодым гением, как с торбой, с утра до вечера вместе. Что общего может быть у девяностодвухлетней старухи и двадцатипятилетнего парня? Хотя… вот же дерьмо, даже не думал об этом!

Константин

Я, может быть, чего-то и недоговариваю, но ведь никто об этом и не спрашивает. Мой проводник времени (кнопка) – побочный продукт, он вылез сам собой при проектировании Машины Времени. И если кибернетическую ноль-опцию потока колебания абсолютной системы отсчета принять за…

В кабинете следователя прохладно. Передо мной двое – один столичный, приехал поздно вечером двенадцатичасовым фирменным экспрессом. В фирменном экспрессе окна старого образца, уплотнители не менялись лет двадцать, там щели в два пальца – простыл. Всю ночь знакомился с делом, не выспался, к тому же недавно развелся с женой – белая полоса на пальце свидетельствует о том, что разводу месяц. Заметно нервничает. Губы у столичного слюнявые, красные – искривление носовой перегородки, сужение носовых пазух, нос заложен, дышит ртом.

– Картина у вас? – Губастый спрашивает это седьмой раз.

– Нет.

– Вы были в галерее, система зафиксировала ваш визит! – срывается на крик.

– Был. Как тысячи других. Я не имею права взглянуть на шедевр?

Всю жизнь я живу с чувством, будто попал в этот мир случайно – случайно родился (родители не планировали второго ребенка, но решили оставить), случайно живу. Впрочем, Пикассо тоже посчитали мертвым, когда он родился.

– Назовите себя.

– Константин Броди.

– Расскажите еще раз, когда и как…

Второй – местный, молчун, до этого он все время молчал. Думал о своем.

На днях вернулся с Крита, где отдыхал с любовницей, – на пальце широкое кольцо, сустав чуть распухший, значит, часто снимает. Обувь начищена, но подошвы отстают от верха, в этих местах глубоко проникла пыль цвета слоновой кости – это пентелийский мрамор, вообще-то он белый, но под солнцем желтеет. Акрополь сложен из такого камня. Когда-то я там был, туфли невозможно отмыть и через месяц, пыль очень тонкая и въедливая.

– Вы разработали эту систему, значит, вы единственный, кто мог ее взломать и обойти.

Нет, ее невозможно обойти. Что вы знаете о лохмокотах?

Промышленный планктон не «научен» понимать, где «свой», а где «чужой». Пресекать любые попытки похищения – значит, любые попытки, мои, или ваши, или чьи-то еще. Он понимает только задание. Силовое поле, в которое погружен город, – это интерактивное пространство, гигантская игра, в которой вы – вместо компьютерной мыши. Ходите по четко прописанным значениям слов, движений, звуков, они в «голове» лохмокотов. Но лохмокоты никогда не смогут понять то, что делают.

А насчет полетов мадам – подтверждаю.

Я лично летаю давно, но только по ночам. У меня собственные силовые крылья, а за спиной ранец с микроколонией лохмо. Иначе как бы я сбежал из психушки.

Опомнитесь, люди! Мадам ни за что не вложила бы миллиард, не будь она твердо уверена в том, во что вкладывает, – естественно, я продемонстрировал силовые крылья. Летал. Потом летала мадам, я передал ей свой ранец. Свидетели? Бог мой, без свидетелей.

В кабинет постучали, заглянули, позвали.

«Вот заключение». – Молчун пробегает глазами бумаженцию. Передает Губастому, тот долго вчитывается.

– Мадам разбилась?

– Нет, она умерла от старости. Но в полете.

– Боже, какой конец…

Смешно так думать. Это ведь только начало.

Мэра зачем-то приволокли:

– Какие крылья? Вы что, полезли на скалу с мадам?

– Пять дней лазили. Летали, – отвечаю честно.

– Бросьте! – Губастый смотрит на меня. – Этот ненормальный два месяца назад сбежал из психушки, там он создавал Машину Времени.

– Ах вот оно что! – простонал мэр. – Поразительно, я ведь поверил! Очень убедительно, очень…

Он долго еще бормотал что-то и потирал вспотевшую лысину: «…так убедительно… так…»

– Мадам была счастлива, и не моя вина в том, что она умерла. Кстати, надо бы заняться механизмом старения, я уже первую прикидку делал…

А в это время на другом конце города в дверь к господину Шимпфу постучали. Оторвавшись от созерцания рисунка отельных обоев, он неуверенным шагом подошел и открыл дверь. Посыльный мальчишка внимательно посмотрел на Шимпфа, затем перевел взгляд на фото в руке, кивнул и протянул ему тубу:

– Это вам просили передать.