Настоящая фантастика 2017

– Нет у нас никаких лучателей, у нас колдовство! Всамделишное, природосообразное! Если с домовым дружить, тогда в доме будет мир, и волосы не путаются, и вещи не теряются. А если домового обидеть, тогда плохо будет! А бабушка говорит, что наш домовой старый очень и свар… сварвавый или как-то так, и что к нему какой-то подход искать надо. А мама с папой подход не ищут, а только кричат друг на друга.

– Так у вас тоже есть домовой, – это было самое важное, что уяснил Генка.

– У всех есть домовой, – сердито ответила девочка. – Ты что, с чердака свалился? Домовой живет в тайной норке и следит за домом, и если хозяева ведут себя хорошо, то он им тоже хорошо делает, а если ведут себя плохо, то домовой им пакостит. Как полевики в полях, лешие в лесах…

– Так они вроде операторов, – сообразил Генка. – Значит, это домовой отключил вам изин-излучатель? А вы ему напишите или позвоните… ай, ну то есть сходите к нему и скажите, что нужно все починить. Он вам штраф выпишет, да?

– Что? – Милка смотрела на Генку испуганно. – Какой еще штраф? К домовому нельзя ходить, он прячется от людей, а показывается редко-редко, только тому, кого сам выберет!

– Что это за оператор такой, который прячется? Он не прятаться должен, а отчеты давать, где, чего и как! – возмутился Генка и тут же, захлестнутый негодованием, решил остаться на ночь в кухне и дождаться там топотливого домового.

* * *

Ночью в кухне было очень тихо и очень страшно. Генка, замотанный в одеяло, примостился в углу, между дверью в свою комнату и большим обогревателем под названием «печка». Генка сидел, не шевелясь, и неотрывно таращился из темноты на подсвеченный луной подоконник над столом. На подоконнике стояла чашка и лежала лепешка, и от напряжения Генке то и дело казалось, что они двоятся или что за ними вырастают чьи-то тени. И еще все время мерещилось, будто большой кособокий буфет у противоположной стены начинает валиться набок.

Сам себе он казался героем какой-нибудь шпионской игры, и это было не очень-то волнительно, потому что Генка больше любил стрелялки. Но ему нравилось представлять себя со стороны, таким хитрым и находчивым, так ловко замаскированным. Нипочем домовой его не заметит!

И он действительно не заметил. Да и Генка не сразу понял, что тихое бормотание и топот – не плод его «шпионской» фантазии.

– И куда подевалось, куда подевалось? – озабоченно бормотал сильно окающий плаксивый голосок. Топот доносился из-под стола.

Проморгавшись, Генка разглядел там движение – что-то вроде пушистого тапочка металось туда-сюда, чем-то звякало и причитало. Потом протопотало в сторону дедовой комнаты, мимо буфета. Скрипнула дверь, и все стихло.

Генка сглотнул и вцепился в одеяло покрепче. Ох, не стоило ему приходить сюда, не стоило! Может, тихонько нырнуть в свою комнату, пока этот тапочек не вернулся?

Генка оглянулся на дверь, и тут же рядом с ним, невысоко над полом, вспыхнул свет, как показалось с перепугу – ослепительный. Генка зажмурился и втянул голову в плечи.

– Ну и чего ты тут, чего? – затараторил окающий голосок. – Чего в углу притаился, аж весь запылился? Глаза-то открой, чай, с тобой говорю, не с одеялом!

Генка открыл один глаз. Свет был вовсе не ярким – приглушенная ночная подсветка «умных часов». Часы были надеты на руку крохотного нелепого существа, и Генка удивился не столько даже этому существу, сколько тому, как оно умудрилось приспособить ремешок под свою руку-веточку.

Домовой и правда был размером с тапочек. Или с котенка, который всегда прибегал с одной из женщин к дневной дойке. Только домовой был с виду почти как человек – или, скорее, как одна из кособоких Милкиных кукол. Длиннорукий, коротконогий, большеголовый, со свалявшимся комом волос, одетый в джинсовые штанишки и рубашку без пуговиц. Домовой изучал Генку при свете «умных часов» с тем же любопытством, с каким Генка изучал его.

– Я Кузьма, – сказал он наконец, – домовой. А ты чего, глупенькой, что ли?

– Не-ет, – просипел Генка.

– Ну и правильно, – решил Кузьма, выключил подсветку на своих часах и затопотал к столу. – Только чего ж тогда не спросишь, к добру я тебе явился или к худу?

Генка окончательно растерялся, а домовой вскарабкался на подоконник и принялся жевать оставленную дедом лепешку. Было видно, как он болтает босыми ногами.

– Это я тебе явился, – решил Генка, а домовой на это презрительно хрюкнул в чашку с молоком, но не возразил. – Мне помощь нужна.

И Генка рассказал Кузьме про Милку, про ее вредного домового и родителей, которые без конца кричат друг на друга. И про то, что ей нужно починить изин-излучатель – уж после того, как Кузьма светил Генке в лицо «умными часами», ни про какое «колдовство» можно было и не заговаривать, чем бы это самое «колдовство» ни было. К тому же на столе перед болтающим ногами домовым лежал-посвечивал самый обыкновенный репеллер от насекомых, только старенький очень. Понятно теперь, куда мошки деваются! И как вещи находятся – тоже понятно: небось никуда они и не терялись, просто Кузьма свою важность показывал.