Настоящая книжка Фрэнка Заппы

Многим не давало покоя, что наша группа «смешанная». Дело осложнялось еще и тем, что перед моим приездом кто-то устроил на ярмарочной площади ритм-энд-блюзовое шоу, и, согласно легенде, «цветные на этот чертов концерт понавезли наркотиков, и больше мы в наших краях играть такую музыку не позволим».

Сколачивая группу, я всей этой чепухи не знал. Как бы там ни было, учась в школе, я подрабатывал в магазине грампластинок у милой дамы по имени Элси (жаль, не помню ее фамилии), которая любила ритм-энд-блюз. Как легко понять, в таком городке «смешанному ритм-энд-блюзовому ансамблю» устраивать платные выступления удавалось крайне редко. В один прекрасный день меня посетила блестящая идея: я решил организовать собственный концерт — точнее, танцевальный вечер — в зале местного женского клуба и попросил Элси мне помочь. Я хотел, чтобы она арендовала нам зал, и она согласилась. Теперь-то я уже совершенно уверен, что Элси и устроила то, самое первое «представление с участием цветных и широким выбором химических продуктов», но, попросив ее снять зал, я еще не постигал до конца, к каким социополитическим последствиям местного масштаба все это приведет.

Итак, все было на мази — группа репетировала в Сан-Виллидже, в гостиной Харрисов, программа готова, мы продавали билеты, все шло как нельзя лучше. Вечером накануне танцев, часов в шесть, я гулял по деловому району и был арестован за бродяжничество. До утра я пробыл в тюрьме. Они хотели продержать меня подольше и отменить танцевальный вечер — прямо очень плохое молодежное кино пятидесятых. Но у них ничего не вышло. Меня вытащили Элси и мои старики.

На танцах мы все-таки сыграли. Веселье там описуемое. Собралось множество чернокожих школьников из Сан-Виллиджа. Гвоздем программы стал Мотор Шервуд — он исполнил причудливый танец под названием «Клоп»: сделал вид, будто его доебывает какая-то мелкая тварь, и принялся кататься по полу, пытаясь от нее избавиться. «Поймав», он бросил ее девушкам в зал, в надежде, что те тоже бухнутся на пол. Некоторые так и сделали.

После танцев, когда мы затаскивали аппаратуру в кузов обшарпанного синего «студебеккера» Джонни Франклина, нас окружила многочисленная команда местных спортсменов («Белый ужас»), жаждавших нанести нашему мерзкому маленькому «смешанному ансамблю» телесные повреждения. Это была ошибка, потому что несколько десятков «деревенских», насмотревшихся «Сборища задир», полезли в грузовики за цепями и монтировками, и взгляды их при этом недвусмысленно говорили: «Еще не вечер».

Посрамленные, спортсмены отступили — господи, они такие чувствительные! — и отправились по домам, к своим придуркам и сумасбродам. Но на меня и других ребят из группы злились до самого окончания школы.

Надо сказать, эти непробиваемые юные джентльмены водили тесную дружбу с командой болельщиков, и эти девушки (я знаю наверняка) не особо меня любили. И вот однажды случилось так, что на школьном собрании, посвященном открытию нового спортзала, одна из девиц (имя опущено, поскольку я славный малый) удостоилась чести быть запевалой во время общего вдохновенного исполнения школьного гимна, поистине тошнотворного поэтического произведения, которое пелось на мотив «Ту-ра-лу-ра-лу-ра (колыбельная ирландцев)» — песни СТОЛЬ ВЫДАЮЩЕЙСЯ, что распевать ее следовало СТОЯ.

Дабы выполнить свою миссию, мисс Имя Опущено должна была поднять на ноги всю толпу — даже меня, — и по этой причине она принялась язвительно орать в микрофон: «Всем встать! И ТЕБЯ это тоже касается, ФРЭНК ЗАППА!»

Не вставая, я дождался, когда в зале воцарится тишина, и, не прибегая к помощи звукоусиления, испортил девушке весь день, поинтересовавшись: «А не пойти ли тебе нахуй [имя опущено, поскольку я славный малый]!» В те времена это слово не орали — особенно обращаясь к девушке, которая по выходным прыгала как заведенная с обрывками гофрированной бумаги в руках. Она окончательно упала духом, разревелась, и всем остальным шумовых дел мастерам пришлось выводить ее на свежий воздух. Ни одна белая актриса Западного полушария не смогла еще так скверно изобразить на сцене безутешное горе в духе Джеймса Брауна.

История с мисс Имя Опущено закончилась ранним утром, после растянувшейся на всю ночь вечеринки для старшеклассников. Я ее рассмешил, когда она в окружении подруг завтракала в лучшей кофейне города, и из носа у нее брызнул охлажденный чай.

Вообще-то все эти старые ланкастерские истории я здесь вспомнил только для того, чтобы разъяснить кое-какие детали насчет текста песни «Деревня Солнца» (которая, по моим — признаться, своеобразным — критериям, кажется мне образцом сентиментальной поэзии, а таковых среди моих вещей совсем немного). Разбирать ее построчно мы не будем, но некоторых моментов стоит коснуться.

Сдеру с твоей машины краску
И залеплю стекло.
Как люди это терпят?
Им просто повезло.