Настоящая любовь

За несколько месяцев до описываемых событий я случайно столкнулась со старой подругой матери, у которой была дочь моего возраста. Вместе с дочерью этой женщины мы ходили в церковь, вместе пели в хоре, вместе ездили в лагерь, и, пусть даже не виделись бог знает сколько лет, я по-прежнему считаю ее своей подругой. И вот ее матушка сказала мне очень небрежно, пока мы ожидали зеленого света светофора на углу: ее дочь надеется, что Иисус не возвратится, пока она не выйдет замуж, потому что она не хочет упустить свой шанс позаниматься сексом. Потом она рассмеялась. У вас, наверное, возникла целая куча вопросов — и первый из них, конечно, такой: почему эта женщина сочла нужным рассказать мне, что ее тридцатидвухлетняя дочь по-прежнему девственница? Я, правда, вспомнила об этом потому, что, взрослея, большую часть времени испытывала абсолютно те же самые чувства. Мне нужно было как можно быстрее выйти замуж. Просто чтобы Иисус не возвратился раньше, до того как я успею позаниматься сексом, а мне не разрешалось заниматься сексом до замужества. Вот поэтому мне нужно было успеть выйти замуж до того, как возвратится Иисус, что, как всем известно, могло случиться в любой момент. Яко тать в ночи. Это прекрасно объясняет некоторые подозрения, которые я питала в отношении секса, а именно: он имеет чрезвычайно большое значение и остается тем, что я не желаю упустить ни в коем случае. И объясняет мою прозаичную убежденность в том, что вскоре на востоке с небес на землю в свете лучей славы сойдет Иисус с мечом в руке и возвестит Армагеддон. (То, что произойдет дальше, варьируется в зависимости от теологии, но есть одна вещь, в которой все единодушны — для секса там не найдется места.)

Просто удивительно, что после такого воспитания я еще способна вести себя более-менее нормально. Когда вы начинаете с того, с чего начала я — в ожидании возвращения Иисуса на землю с известием о конце света, — и заканчиваете там, где я сейчас нахожусь (лежу в постели после секса со своим бывшим приятелем, который последние пять месяцев был занят тем, что трахался с кем попало за моей спиной), то обнаружите, что оказались в сложном положении. Вы заметите, что не можете больше доверять своим инстинктам. Забудьте о том, чтобы доверять им — вам не удастся даже обнаружить их. Вы понятия не будете иметь, где они могут быть. Даже сейчас я не уверена в том, как бы поступила на моем месте женщина со здоровыми инстинктами. Меня всегда восхищали женщины с врожденным знанием, женщины, обладающие земной, женственной мудростью, которая бросает вызов логике, рассудку и рациональному мышлению. Все инстинкты, которые, возможно, и даны были мне при рождении, давным-давно оказались вытравлены. Боюсь, мне осталась в наследство система, в которой все перепутано и сводит с ума.

Глава семнадцатая

На следующее утро я проснулась, вся дрожа. Мне приснился кошмар. Я огляделась и увидела Тома, спящего рядом. То, что он оказался здесь, так потрясло меня, что я почти забыла о кошмаре. Но когда я опустилась на подушку, мой страшный сон немедленно вернулся ко мне.

Когда Том проснулся, я рассказала ему о кошмаре. Затем я начала толковать его — пользуясь принципами Юнга, которые я почерпнула у Дженис Финкль — но Том прервал меня прежде, чем я успела по-настоящему развернуться.

— В этом сне ты присутствуешь в каждом персонаже, — заявил Том.

— Да, какая-то часть меня, — согласилась я.

— Ты — молодой чернокожий, — сказал он. — И старуха, и ребенок, который на самом деле просто огромная голова.

— А еще и лодка, и вода, — согласилась я. — И достигну умственного равновесия, когда смогу принять, что и акула тоже.

Том одарил меня выразительным взглядом.

— В чем дело? — спросила я.

— Не знаю, — ответил Том.

Он скатился с постели и направился в ванную.

— Так в чем дело? — снова спросила я.

— Может быть, человеку не стоит превращаться в собственное хобби, — крикнул Том из ванной.

— И что это должно значить? — крикнула я ему в ответ.

Том не ответил. Я встала с постели и подошла к ванной. Прислонившись к дверному косяку, я смотрела, как он чистит зубы.

— Я и есть свое собственное хобби, — наконец произнесла я.

Склонив голову к плечу, Том смотрел на меня из зеркала.

— Я не читаю книг по самопомощи, — заметила я.

— Больше не читаешь, — отозвался он. Прополоскал рот. — Ты больше не читаешь книг по самопомощи. Теперь они вот здесь. — Он постучал мне по виску указательным пальцем.

— Тебе не кажется, что еще немного рановато оскорблять меня?

— Я вовсе не собирался оскорблять тебя, — сказал Том. — Это самое обыкновенное наблюдение.

Я вопросительно приподняла брови, но потом решила не выяснять ничего.

— Расскажи мне какой-нибудь свой сон, — попросила я.

— Мы уже проходили это, — ответил Том.

— Совсем-совсем коротенький.

— Я не вижу снов, — сказал он.

— Все видят сны.

— Я не помню своих, — ответил Том, — а даже если бы помнил, это не имело бы никакого значения. Проснувшись, я всегда говорю себе: это был просто сон.