Настоящая любовь

Жданов вновь на меня посмотрел, но теперь без скрытой враждебности, как это было в начале, когда я только вошел в комнату.

– Кому ты так насолил?

Он снова ухмыльнулся, повел подбородком вправо, а потом взглянул на меня.

– Когда большая система работает не на благо народа, а на благо горстки людей, которые кормятся с нее, всегда найдется тот, кто пойдет против этой системы. И кто не побоится напрямую об этом заявить.

– Его и уберут первым. Так, чтобы не привлекать внимания, но уж точно наверняка.

Он кивнул моему замечанию и продолжил.

– После срока меня никто замом не поставит, а тем более губером мне не светит. Вообще в политику путь заказан. Вот и убрали аккуратно, но наверняка.

– Год, – я кивнул, теперь понимая, почему Гринёв был так категоричен в сроках и давил. – Я постараюсь скостить еще, но не обещаю. По старым связям слишком наглеть не дадут, иначе внимание привлечем.

– За меня не беспокойся. Главное слово сдержи.

Я кивнул и поднялся, понимая, что этой ночью точно не смогу уснуть. Слишком много в голове противоречивых мыслей.

И когда я уже подходил к двери и взялся за ручку, мне в спину полетело еще одно признание, которого я так старательно добивался все это время.

– Я правда его убил. Он не сказал, что болен. А когда откачать не смогли, я понял, что совершил. А бабло, которое его вдове перевожу – это не взятка, а попытка заслужить прощение.

Я кивнул и вышел из комнаты, оставляя Жданова одного.

Теперь я понимал, о каком прощении он говорит. Существует тюрьма, пострашнее любых исправительных колоний. Эта тюрьма в наших собственных головах. И добиться прощения от судьи там, редко кому удавалось. Жданов так и не смог.

Глава 35

Глава 35

Проснулась я когда комнату залил утренний свет. Сегодняшнее утро выдалось назло ярким, и я мысленно застонала, ругая себя что забыла вчера задернуть шторы.

Вытянулась на постели, и застыла, осознав, что спала в одежде. Открыла глаза, и поняла, что я даже не у себя дома. Перед моим взором насмешливо висели картины в монохроме. Гребаные черно-белые краски Аверьяновской гостиной.

Резко села, оглядывая пустую комнату. Тишина. Наверно поэтому я так крепко спала. Отбросила одеяло и встала все еще пытаясь вспомнить что-то из вчерашнего вечера. Но последнее, что отпечаталось в памяти, это то как я поставила воду и устав дежурить у кастрюли пока закипит буквально на секунду присела на диван в гостиной. И все. Провал.

На часах было начало двенадцатого. Я никогда! Никогда так долго не спала.

В кухне на столе стояла тарелка с пельменями, лежала записка.

В морозилке есть еще. Вари.

А внизу еще одна фраза, которая напрягла своей бескомпромиссностью.

P.S. Даже не пытайся.

Еще не знала, о чем он конкретно, но уже хотелось ослушаться.

Бросила лист на стол и прошла в прихожую. Оделась. Подошла к двери. Та не поддалась. Я пощелкала замками, и поняла, что меня закрыли снаружи.

Окей.

Прошла в кухню, начала шарить в ящиках в поисках ключей, запасной связки, которая точно должна была быть. Обшарила один ящик, открыла второй, заметила в нем бабскую помаду и отшвырнула, будто это улика на месте преступления. Фу! Зачем он ее хранит? Рылась во всяком хламе, и в конце концов поняла, что ключей нет.

Заставила себя дышать ровнее, хотя бешенство медленно и неотвратимо подбиралось к горлу. Чуть-чуть и заору в голос матом на Аверьянова.

Захлопнула ящик так что задрожал стол. Прислонилась к столешнице бедром, Медленно стянула с волос шапку. Швырнула в стену.

– Маньяк херов! Ненавижу тебя, урод! Да чтобы у тебя член отсох и отпал! Псих больной!

Выругалась, стало легче.

Еще пару минут покипела около стола, когда поняла, что в куртке жарко. Стянула ее с плеч. Подняла с пола шапку, толкнула в рукав. Прошла в прихожую, повесила одежду на вешалку и вернулась на кухню.

В холодильнике было пусто, но пачка пельменей, как и обещал Аверьянов, сиротливо мерзла в морозилке.

Захлопнула дверцы, поставила чайник и сунула в микроволновку тарелку со стола.

Ничего… Вот придет он с работы, я все ему выскажу.

Позавтракала с этими мыслями.

Походила из угла в угол, и поняла, что попросту свихнусь, если так будет продолжаться.

Зашла в спальню, выбрала из шкафа футболку и шорты этой сволочной личности. Переоделась. В тазу размешала обойный клей и вошла в комнату, где мы так и не доклеили обои.

Доклею, а потом спалю его хату к чертям.

В начале двенадцатого, когда на улице стояла кромешная тьма, я заканчивала клеить обои в гостиной, в замке щелкнул ключ.

Кисточка с клеем замерла в моей руке, а потом я швырнула ее в таз и ринулась к двери.

– Мудак! – Рявкнула ему в лицо, но вместо ответной колкости, Аверьянов, сгреб меня за шкирку и впился в мои губы медленным смачным поцелуем. Естественно я не ответила, уже по привычке. Хотя где-то в глубине души ощутила потребность коснуться его губ снова. Но он уже отстранился и закрыв дверь на ключ, стянул с себя куртку.