Настоящая ложь

Джул глубоко вздохнула.

– Нет.

– Ты чувствуешь, что родители в чем-то виноваты перед тобой? – спросила Пэтти.

– Да, – сказала Джул. – Еще как виноваты.

– Я часто думаю, что мне следовало воспитывать Имми по-другому. Более разносторонне. Больше говорить о сложных вещах. – Пэтти все тараторила, но Джул уже не слушала ее.

Джульетта потеряла родителей, когда ей было восемь лет. Ее мать скончалась от долгой и страшной болезни. Вскоре после этого отец вскрыл себе вены, и его обнаружили голым в окровавленной ванне.

Джульетту воспитывал другой человек, та самая тетя, в доме, который и не был домом.

Нет. Она больше не хотела думать об этом. Она старалась вычеркнуть это из памяти.

И уже писала новую историю для себя, историю своего происхождения. В этой версии появлялась разгромленная гостиная. Темнота ночи. Да, именно так. История еще не была дописана, и пока она лишь прокручивала ее в голове, стараясь запомнить во всех мельчайших подробностях. Она видела своих родителей в круге света, отбрасываемого уличным фонарем. Мертвые, они лежали на траве, и под ними чернела лужа крови.

– Давай ближе к делу, – захрипел Гил. – Девочка не может просидеть у нас всю ночь.

Пэтти кивнула.

– Я тебе кое-что не рассказала. Собственно, поэтому мы и пригласили тебя сегодня. Дело в том, что Имоджен бросила Вассар после первого семестра.

– Мы думаем, что она связалась с плохой компанией, – сказал Гил. – Она не использовала свой потенциал в учебе.

– Да, она никогда не любила школу, – согласилась Пэтти. – Во всяком случае, так, как ты, наверное, любишь Стэнфорд, Джул. Как бы то ни было, Имми бросила Вассар, даже не сказав нам об этом, и целый месяц не давала о себе знать. Мы так беспокоились.

– Ты беспокоилась, – уточнил Гил. Он оторвал голову от подушек. – А я был просто в ярости. Имоджен ведет себя безответственно. Она теряет свой телефон или забывает его включить. Она не любит звонить, писать и все в таком роде.

– Выяснилось, что она уехала на Мартас-Винъярд, – продолжила Пэтти. – Мы обычно ездили туда всей семьей, и, похоже, там она и скрывается. Сказала нам, что сняла жилье, но не сообщила ни адрес, ни даже название города.

– Почему бы вам не съездить к ней? – спросила Джул.

– Я не могу никуда ехать, – ответил Гил.

– У него через день диализ почек. Это очень изматывает. Он должен проходить и другие процедуры, – сказала Пэтти.

– Скоро из меня вывалятся все внутренности, – подал голос Гил. – И я буду таскать их в мешке.

Пэтти наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Поэтому у нас возникла идея, что, может быть, тебе поехать, Джул. На Винъярд. Мы думали нанять детектива…

– Ты думала об этом, – перебил ее Гил. – Нелепая затея.

– Мы обращались с этой просьбой к ее подругам по колледжу, но они не хотят вмешиваться, – сказала Пэтти.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – спросила Джул.

– Убедись, что с ней все в порядке. Не говори ей, что это мы тебя послали, но обязательно напиши нам, чтобы мы знали, как обстоят дела, – попросила Пэтти. – Попытайся убедить ее вернуться домой.

– Ты ведь не работаешь этим летом, верно? – спросил Гил. – Ни практики, ничего такого?

– Нет, – ответила Джул. – Работы у меня нет.

– Разумеется, все расходы за наш счет, – сказал Гил. – Мы дадим тебе гифт-карты на пару тысяч долларов и оплатим гостиницу.

Они были так доверчивы. Так добры. И так глупы. Кошки, собаки с какашками на террасе, кислородный баллон Гила, альбомы с фотографиями, беспокойство о судьбе Имоджен, даже вмешательство в ее личную жизнь; беспорядок, отбивные из баранины, болтливость хозяев – все вызывало восхищение.

– Буду рада помочь вам, – сказала Джул.

Джул вернулась на метро обратно в свою квартиру. Она открыла ноутбук, включила поисковик и заказала красную футболку с логотипом Стэнфордского университета.

Когда через пару дней доставили заказ, она растянула горловину футболки и сбрызнула нижний край отбеливателем, чтобы осталось пятно.

Джул несколько раз выстирала футболку, пока та не стала мягкой и не приобрела поношенный вид.

2

Все та же вторая неделя июня 2016 года

Город Нью-Йорк

За день до ужина в доме Пэтти Джул стояла на улице в Верхнем Манхэттене, зажав в руке клочок бумаги с адресом. Было десять часов утра. Джул выглядела весьма достойно в черном платье из хлопка с квадратным вырезом и черных туфлях с острым мыском и открытой пяткой. Правда, туфли оказались маловаты и слегка жали. На всякий случай в сумке лежала пара кроссовок. Джул сделала макияж в стиле «девушки из колледжа», а волосы убрала в пучок.

Школа Гринбрайар занимала ряд отреставрированных особняков на 82-й улице вдоль Пятой авеню. Каменный фасад старшей школы, где сегодня предстояло трудиться Джул, возвышался на пять этажей. Изогнутая лестница вела к статуям у парадного входа. Массивные двойные двери впечатляли. Все говорило о том, что в этом заведении можно получить уникальное образование.

– Мероприятие проводится в актовом зале, – сказал охранник, когда Джул вошла внутрь. – По лестнице справа на второй этаж.