Настоящая ложь

Джул подумала о том, какое это счастье – уметь играть на музыкальном инструменте. Что бы с тобой ни случилось в жизни, ты можешь посмотреть на свои руки и сказать себе: «Я играю на пианино». И это сознание, как и твой дар, всегда с тобой.

До нее вдруг дошло, что это сродни умению драться. Или имитировать акценты. Эти таланты заключены в твоем теле. Они плоть от плоти твои и никогда тебя не покинут, независимо от того, как ты выглядишь, кто тебя любит или ненавидит.

Спустя час старший официант похлопал Джул по плечу.

– На тебе коктейльный соус, Лита, – сказал он. – И сметана. Иди, приведи себя в порядок, и я выдам тебе другой фартук.

Джул оглядела себя. Потом сняла фартук и отдала его официанту.

Туалетная комната рядом с актовым залом оказалась занята, поэтому Джул поднялась по каменной лестнице на третий этаж. Она скользнула взглядом по элегантным салонам. Столы были украшены цветочными композициями в розовых тонах. Гости рассаживались на свои места в ожидании обеда.

Дамская комната оказалась просторной, с зоной отдыха, оклеенной золотисто-зелеными обоями, где стояла небольшая вычурная кушетка. Джул прошла прямо в кабинку. Первым делом она скинула туфли Литы. Ступни отекли, пальцы распухли, а на пятках зрели кровавые мозоли. Она промокнула их влажным бумажным полотенцем. Потом долго оттирала пятна на платье, пока оно не стало чистым.

Босиком, она вышла из кабинки и увидела женщину лет за пятьдесят, расположившуюся на кушетке. Женщина выглядела привлекательно, как и положено обитательницам Верхнего Манхэттена: загорелая кожа с легким румянцем на щеках, крашеные каштановые волосы. В зеленом шелковом платье, она как будто сливалась с зеленой же бархатной обивкой кушетки и золотисто-зелеными обоями. Она сидела с голыми ногами и заклеивала пластырем мозоли на ступнях. Туфли с тонкими ремешками на высокой шпильке валялись на полу.

– От жары страшно опухают ноги, – сказала женщина, – и тогда мучениям нет конца. Я права?

Джул ответила, имитируя среднеамериканский акцент женщины.

– Вы не поделитесь лейкопластырем?

– О, у меня с собой целая коробка, – ответила женщина и полезла в большую сумку. – Я подготовилась. – Ее ухоженные ногти на руках и ногах поблескивали бледно-розовым лаком.

– Спасибо. – Джул присела рядом и принялась врачевать свои ступни.

– Ты, наверное, не помнишь меня? – спросила женщина.

– Я…

– Не волнуйся. Я помню тебя. Вы с моей дочерью Имми всегда были как две горошины в стручке, одинаковые в своей школьной форме. Обе такие маленькие, изящные, с милыми веснушками на носу.

Джул недоуменно моргнула.

Женщина улыбнулась.

– Я – мама Имоджен Соколофф. Можешь называть меня Пэтти. Ты приходила к Имоджен на день рождения в девятом классе, помнишь? Пижамная вечеринка, когда мы делали кейк-попсы[79]? А еще вы с Имми любили ходить по магазинам в Сохо. О, а помнишь, мы пригласили тебя на «Коппелию»[80] в Американский театр балета?

– Конечно, – ответила Джул. – Извините, что не сразу узнала вас.

– Не переживай, – сказала Пэтти. – Должна признаться, я забыла, как тебя зовут, но у меня отличная память на лица. И я помню, что у тебя были такие забавные голубые волосы.

– Я – Джул.

– Конечно. Это было так здорово, что вы с Имми подружились в тот первый год в старшей школе. После того как ты уехала, она стала тусоваться с этими ребятами из Далтона. Мне они никогда не нравились. Сегодня здесь только несколько выпускниц прошлых лет. Может, ты их и не знаешь? Все старушки вроде меня.

– Мне прислали приглашение, и я пришла на Гершвина, – сказала Джул. – Ну, и посмотреть, как поживает моя бывшая школа.

– Удивительно, что ты ценишь Гершвина, – сказала Пэтти. – В юности я была панк-рокером, после двадцати сходила с ума по Мадонне и не только. В каком колледже ты учишься?

Вот он – момент выбора. Джул бросила обертки от пластырей в мусорную корзину.

– В Стэнфорде, – ответила она. – Но не уверена, что вернусь туда осенью. – Она комично закатила глаза. – Я нахожусь в состоянии войны с отделом финансовой помощи. – Все, что она говорила Пэтти, оставляло приятный привкус во рту, как тающая карамель.

– Это скверно, – нахмурилась Пэтти. – Я думала, в Стэнфорде нет проблем с финансовой помощью студентам.

– Да, помогают, конечно, – сказала Джул. – Но на меня это не распространяется.

Пэтти устремила на нее серьезный взгляд.

– Надеюсь, все обойдется. Глядя на тебя, я вижу, что ты не из тех, кто позволит, чтобы перед ним захлопнули дверь. Слушай, а у тебя есть работа на лето, стажировки или тому подобное?

– Пока нет.

– Тогда у меня к тебе одно предложение, и я бы хотела его обсудить. Так, шальная идея, но, возможно, она тебе понравится. – Пэтти достала из клатча визитную карточку кремового цвета и протянула ее Джул. На ней был указан адрес дома на Пятой авеню. – Сейчас мне пора возвращаться домой к мужу. Он неважно себя чувствует. Почему бы тебе не прийти к нам на ужин завтра вечером? Я знаю, Гил будет очень рад встретиться с одной из давних подруг Имми.

– Хорошо, спасибо. С удовольствием.

– Тогда в семь вечера?