Настоящая партнерша

— Девушка, способная спасти свою честь на вашем диване, легко защитит ее в такой большой конторе, как эта, — заверила она. — Вы пришли слишком поздно, Ол, не застали самого веселья. Я хотела бы, Ол, чтоб вы были здесь, когда журналисты, разрушив баррикады, предприняли осаду святая святых. Шериф попробовал (спрятаться под свое бюро, но ему полнота не позволила, От этого у него начался нервный приступ, и он был не в состоянии ответить ни на один из вопросов, которыми его бомбили. И вдруг — сумасшедший звонок доктора Мейбери. Он тоже был в нервном шоке. Орды журналистов взяли приступом ворота и, обезвредив сторожа, ринулись к главному зданию. Приемная сестра подумала, что это обезумевшая толпа, стремящаяся линчевать всех мужчин и насиловать всех женщин. Она была так напугана, что отдала связку ключей первому журналисту, оказавшемуся у ее двери и надеявшемуся проинтервьюировать какую-нибудь важную персону учреждения. По последним сведениям, интервью уже взяли у одного Чингисхана, у трех Теодоров Рузвельтов и у десяти Бонапартов. Затем,..

— Хорошо, — прервал я ее. — Я еду туда.

— Ну, — сияя заключила она, — если вам интересно узнать, где шериф, так он на месте происшествия, так же, как девяносто девять из ста защитников порядка Пайн-Сити. Должна ли я назвать сотого — отсутствующего?

— Что-то подсказывает мне, — пробормотал я. — что патрон должен был передать мне что-нибудь перед своим отъездом.

— Я ждала, что вы спросите меня об этом, лейтенант, — воскликнула она с очаровательной улыбкой. Она прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями и прошептала: — Сейчас... Я хочу передать вам его распоряжение. Он сказал мне: «Вы скажете этому...» Я не думаю, что такая невинная девушка, как я, могла бы позволить себе повторить некоторые из терминов, которые он употребил. «Вы скажете этому... этому... сыну Виллеру, что я выброшу его за дверь!» Это было только начало. Потом, через пять минут, он добавил: «Скажите ему, что я отдам его под суд за оставление поста!» Через две минуты: «Я арестую его, передам ФБР за сдачу территории противнику! Я дал приказ стрелять без предупреждения. 5000 долларов награды тому, кто достанет мне шкуру этого... Виллера! Все мои сбережения тому, кто приведет его живым!» И, кажется, еще что-то в таком духе. В тот момент, когда он вылезал в окно из своего бюро, в то время как толпа продолжала осаждать его вопросами, он прибавил еще кое-что. — Она щелкнула пальцами. — Вот что! — воскликнула она. — Он добавил: «Если он не скажет своим женщинам, чтоб они не звонили целый день в бюро, я дам ему... окружной полицейский участок на шесть месяцев!»

— Мне звонили женщины? — переспросил я, снова обретая вкус к жизни.

— Во всяком случае — одна женщина, — уточнила Анабелла безразличным тоном. — Если судить по ее голосу, дело идет о тех несчастных встречах, которые бывают у вас ночью, в том гнусном бюро, около железной дороги.

— Что она хотела?

— Каждый раз она спрашивала лейтенанта Виллера и каждый раз говорила, что это срочно. Только лейтенанта Виллера и никого другого. Она даже не захотела назвать себя. Каждый раз она повторяла, что позвонит еще, и звонила все время.

— Может быть, она позвонит еще раз, — сказал я с надеждой. — Она, наверное, без ума от меня, как вы думаете? Заметьте, это нормально ввиду...

Резкий звонок телефона вырвал меня из кресла. С чувством сострадания Аиабелла смотрела, как я ринулся к своему рабочему столу и схватил трубку.

— Служба шерифа, — выдохнул я в трубку.

— Я должна поговорить с лейтенантом Виллером, — раздался довольно холодный женский голос. — Он здесь?

— Лейтенант Виллер у телефона, — ответил я.

— Я пыталась застать вас все послеобеденное время, лейтенант. Это очень срочно! — Теперь голос стал теплее. Его хрипловатый и вибрирующий звук приятно ласкал мой слух. — Это вы ведете следствие по преступлению, совершенному сегодня утром, лейтенант?

— Правильно, я.

— Мне кажется, я могу сообщить вам кое-какие важные факты, но при некоторых условиях... — Голос превратился в конфиденциальный шепот. — Вы принимаете мои условия, лейтенант?

— Ваши условия будут моими, — ответил я с энтузиазмом. — Я ни в чем не могу отказать... Каковы условия?

— Мне трудно передать вам ситуацию во всех подробностях, — прошептала она, — это слишком сложно. Впрочем, вы и сами это поймете. Я фактически пленница в своем собственном доме, следовательно, приехать должны вы. Но не говорите им, что это я хотела вас видеть, что это по поводу убийства.

— Им? —переспросил я.

— Дом кишит гориллами, — сухо сказала она. — (Они не могут помешать полицейскому.,. лейтенанту полиции войти ко мне, но постараются это сделать. У вас должны быть документы! Возможно, будет лучше, если кто-нибудь станет вас сопровождать, кто-нибудь из ваших людей.

Не знаю почему, но мой энтузиазм резко упал, когда я вспомнил, что все люди шерифа, за исключением меня, отважно защищают больницу Хилстоун.

— Я хотел бы кое-что уточнить, — сказал я. — Если, приехав к вам, я не могу спросить именно вас и не должен намекать на убийство, что же я должен сказать?