Настоящая принцесса и Наследство Колдуна

Включить волшебный слух удалось не сразу, но, как только он заработал, гул, треск и грохот как будто отодвинулись за толстую ватную стену. Зато теперь Лиза отчетливо расслышала, как с единственного уцелевшего экрана шумят, поскрипывая мокрыми ветвями, невидимые деревья… узловатые старые яблони… и как туман оседает на траву и черепичную крышу… и приглушенно журчит ручеек… и дождь мерно шелестит и чмокает по земле, по палым листьям. Нет, даже не с самого экрана, а как будто из-за него, словно экран был стеклянной непрозрачной дверью. Лиза сосредоточилась, и нос ей ласково защекотал влажный ветер.

— Нам туда! — уверенно воскликнула Лиза. — Инго, скорее, я слышу — там Сад!

Инго поднял мутаборское кресло, вскочил на него, а оттуда прямо на клавиатуру, потом ухватил Лизу под мышки и поставил рядом с собой.

В тот же миг не стало мутного стекла экрана — вместо него в прямоугольном проеме висел туман, густой, пахнущий речной сыростью и земляной прелью.

— Прыгай! — крикнул Инго, балансируя на узеньком порожке, который получился из окантовки экрана. Прежде чем послушаться, Лиза наклонилась, сгребла с покосившегося мутаборского пульта украшения Маргариты и сунула всю пригоршню в карман. «Потом отдам, — сказала себе она. — Только бы все уцелели!»

Белая рубашка Инго растаяла в тумане, и Лиза, испуганно крикнув «подожди», прыгнула за братом.

За спиной у нее грянул взрыв и взметнулась огненная стена.

«Знать бы, далеко ли падать», — запоздало подумала Лиза.

* * *

А Лева с Костей, сами того не ведая, находились в двух шагах от затопленной пристани, которую Лиза успела увидеть на экране в рубке Черного замка.

— Конрад! — Лева попытался докричаться до одурелого дракона. — Костик, посвети нормально, не видно же ни шиша!

Костя зажал одну ноздрю и метко полыхнул огнем, так что едва не опалил Леве волосы, но зато зажег один из уцелевших настенных светильников.

Лева осмотрелся.

Недаром гномам было так худо даже стоять за порогом этой пещеры. Недаром и у Левы по телу уже расползалось знакомое холодное онемение.

Зал был завален золотом — оно сверкало в пляшущем свете, и было его много, очень много, причем не украшений и не утвари, как в королевской Сокровищнице, а просто монет, и даже не монет, а бессмысленных желтых кругляшей безо всякой чеканки. Золото устилало пол ковром, образовывали островки и холмы.

Своими глазами Лева увидел мутаборские сокровища впервые. Замок давно уже оставлял в гномских подземельях такие следы, Лева услышал об этом от гномов еще когда обходил подземелья вместе с Марго. Он не зря взял с нее слово молчать — опасался, как бы весть о золоте не дошла до Костика. Драконы ведь сами не свои до сокровищ. Подземный народ, знавший толк в металлах и драгоценностях, быстро убедился на горьком опыте, что золото заклятое и трогать его опасно. Но Черный замок упорно пробивался в подземелья снова и снова, и опять звенели и катились золотые кругляши, и, хотя гномы по очереди сгребали золото в пещеру, чтобы уберечь остальные подземелья от чар, замок успевал навалить все новые и новые кучи.

«Вот именно — навалить кучи!» — сообразил знаток зоологии Лева. Все ясно. Черный замок, как животное, оставляет по себе определенного рода следы. Может, даже нарочно метит захваченную территорию. Ну а заодно истребляет гномов.

Лева вскарабкался на одно из немногих уцелевших каменных кресел. Стало немного легче — по крайней мере, голова соображала и дышать получалось.

А Костик тем временем пустился в пляс по золоту — скакал, высоко вскидывая ногами, хлопал в ладоши, набирал полные пригоршни кругляшей и сыпал себе на голову, высовывал язык и громко твердил свое «нашел-нашел». Кажется, он даже забыл, что искал не золото, а замок и Маргариту.

— Конрад! Да Костик же! Хватит! — Лева окликнул его раз, другой, но напрасно — дракон как оглох.

Наверно, с усилием подумал Лева, на него мутаборский морок действует совсем иначе. Вот тогда у водопада — мне было хуже некуда, а Конрад водичку из него пил и все глупел да глупел… Наверно, и от золота то же самое. Надо поскорее выволочь Костю отсюда и самому выбираться. Эх, попросить бы Костю расплавить проклятое золото огнем! Так ведь не докричишься.

…А Костя уже принял драконье обличье. Огромное чешуйчатое чудовище разевало пасть на алой подкладке, громогласно ревело и било хвостом, так что монеты подлетали и дождем сыпались наземь. Дракон повалился наземь, заелозил по металлически шелестящему ковру брюхом, потом перекувырнулся на спину и начал валяться по монетам, дрыгая лапами и повизгивая — точь-в-точь одуревший от счастья щенок, который катается по весенней травке или по грязной земле до полного изнеможения. Огромная драконья тень плясала и выгибалась на обрушенной стене. Золотые кругляши летели во все стороны.

«Спятил!» — Лева испугался не на шутку.

Одноклассника Костю Конрада еще можно ухватить за шкирку, но дракона — вряд ли, тем более что после линьки и без того крупное чудище выросло раза в три.

Рев у дракона из пасти вырывался уже совсем нечленораздельный. Он забыл человеческий язык.