Настоящая принцесса и Снежная Осень

— Но Ульяна Сергеевна! — решилась Лиза. — Может, малышей и правда выпустить? И лишних? В фойе? Там теплее. Может, вы с ними посиди…

С Саблезубой мигом слетела вся благообразность.

— Не велено! — гаркнула она. — Никаких лишних! Не твоего ума дело, Кудрявцева!

Лизе мгновенно стало понятно, что «звездочка» и «лучшая ученица» — это так, для публики. Ну и прекрасно. Ещё не хватало, чтобы её Саблезубая полюбила.

А великий педагог Ульяна Сергеевна повернулась к детям и примирительно зажурчала:

— Ну-ну, нам всем нелегко, но надо потерпеть. Посидите пока тут, ребята. И куда это Алина Никитична запропастилась, хотела бы я знать? — сквозь зубы добавила она.

Ясно, сообразила Лиза, между собой у них не все гладко. И то хлеб. Может, пригодится. Только вот когда и как?

— Нет, я не понял, — валторнист Миша глянул на Саблезубую без особого уважения, хотя белесый Федя послушно сел. — А чего это мы девчонку будем слушать? Она что, дирижер? Концертмейстер?

— А давайте Василису выберем! — вредным голосом предложил Петр не то Павел. — У неё контрабас, а контрабас больше скрипки!

— Дурак, — пробасила Василиса. — Надо старшего!

— Нам надо взрослого! Она маленькая! — поддержали Мишу несколько человек сразу.

— А вы разве не учительница? — спросил кто-то у Саблезубой. — А та тетя?

— Ты что, с Луны? Она из телевизора!

— Концертмейстером и я могу! Я тоже первая скрипка!

— И я! И Люся вон тоже!

— Не, пусть Виктор Александрович сам!

— Найдем кого постарше!

— Командирша выискалась!

— Чего она может, ваша Лиза?

— Чем она лучше нас?

— Ты в каком вообще классе?

— Тебе сколько лет?

— Лет тебе сколько, рыжая?

— Рыжая!

— Рыжая-конопатая!

Лиза съежилась и обежала паническим взглядом зал. Ну конечно, закон подлости! На тридцать человек она один-единственный рыжий экземпляр, хотя вон там шумно сморкается, не выпуская свою скрипку, длинноносая девочка с ярко-алыми и ультрамариновыми прядями в бойкой прическе.

— Кудрявцева, поторапливайся, — внятно велела Саблезубая. — Ты уже, — она сверилась с часами, — почти час возишься, а прогресса никакого. Твою работу за тебя никто выполнять не будет! Я свое дело уже сделала.

«Вот посидели бы вы в моей шкуре, Ульяна Сергеевна, — в тоске подумала Лиза. — Вы-то хорошо устроились — отрезал вам Изморин кусок магии, как от пирога, вот вы и пользуетесь, и на остальное вам наплевать. А я — не вы, и гипнотизировать никого не буду! Так нечестно!»

Музыканты нестройно гудели. Кто отвернулся, кто переговаривался. Петр-и-Павел корчили ей рожи.

И тут…

— Ой, гляньте! — забыв про больное горло, тонко крикнула сопранистка Яна и ткнула пальцем вверх.

В небе над стеклянным потолком мелькнуло что-то ослепительное. Лиза задрала голову и успела увидеть оранжево-белую вспышку и — только этого не хватало! — заостренный силуэт дракона в небе! Ей показалось, что драконьи когти чиркнули по стеклянному потолку. Потом раздался оглушительный грохот. Но потолок был цел, значит…

— Мама! — пискнул кто-то из малышей.

— Ох ты батюшки! — прогудела Василиса.

Лиза пулей вылетела из зала.

Что это на Костика нашло? Неужели он, дуралей, вбил себе в голову, будто купол — такой же волшебный камень, как Черный Карбункул или тот шар с колдунами? Точно, по всему так и получается. Наверно, решил спалить… в смысле, чтобы нас выпустить.

Лиза вынеслась в знакомый вестибюль, выходивший огромными цельными окнами на пустынную площадь, — и ахнула.

На обледенелой площадке перед парадным входом бился кверху брюхом, как выброшенная на сушу рыбка, черно-алый дракон. Он извивался, растопырив крылья и отчаянно молотя хвостом по асфальту, — пытался перевернуться. Чешуя его сверкала, словно звероящера водой окатили. Трезубец хвоста то и дело ударял в радужную переливчатую стену, которая даже не вздрагивала.

Поодаль, глумливо посмеиваясь, стоял тот человек, Изморин.

Лиза рванула тяжеленную дубовую дверь на себя и выскочила на крыльцо, задыхаясь от бега.

— Конрад поверженный, — Изморин скользящим шагом переместился поближе. — Сногсшибательное зрелище. Пугнуть меня решил, чешуйчатый? Мало мне от вас всех радости было, — он обернулся через плечо, и Лиза увидела, как от него тяжело шарахнулась заплаканная Паулина — лицо в разводах поплывшей косметики и вообще вид виноватый, если не побитый.

Когти брыкающегося дракона свистнули в воздухе.

— Вот уж не предполагал, что ты лбом об стенку придумаешь биться, Конрад. Оч-чень смешно. Мо-ло-дец. — Изморин сделал небрежный дирижерский жест, будто отмахнулся от чего-то. — Хватит корячиться!

Секунду спустя на асфальте навзничь лежал Костя и брыкал в воздухе ботинками. Изморин шагнул ближе, и Лиза испугалась, что сейчас он Костю пнет, но тут он оглянулся на непрошеных зрителей, оскалился в ненатуральной усмешке и передумал. Что-то его страшно разозлило, поняла она, и это что-то (или кто-то) был не дракон. Точнее, не только дракон.

— Мальчик! — Пришибленная Паулина нагнулась над Костей и протянула ему трясущуюся руку. — Мальчик, вставай скорее! Простудишься!