Настоящее Имя. Беседы о "Джапджи-сахиб" гуру Нанака

Случилось так… В начале этого века физики сделали открытие, выходящее за пределы логики. Все их вычисления показали, что крохотная частица материи, электрон, ведет себя странным и непонятным образом: двумя взаимоисключающими способами одновременно. Он действует и в качестве частицы материи, и в качестве волны, течения, ряби. А это непримиримо противоречило лабораторной логике ученых. Логике вещей, логике и законам материи в их материальном мире…

Если вы учили геометрию, то знаете, что линия — это линия, а точка — это точка. Линия никоим образом не может выглядеть подобно точке, и наоборот, по той простои причине, что точка это точка, а линия это череда множества точек. Если бы у вас в книге стояла точка, которая время от времени превращалась в линию, а потом у вас на глазах опять становилась точкой, вы бы встревожились. Какие бы только мысли не полезли вам в голову — что дело пахнет черной магией, или что кто-то вас разыгрывает. Ибо точка это точка и линией быть не может. Одна вещь не может быть двумя разными вещами одновременно.

Точно так же частица это частица, а волна — волна. Однако физики в начале этого века обнаружили, что электрон действует в обоих качествах, он ведет себя двойственно. Для науки это стало огромным испытанием, поскольку ее логические построения рухнули в один миг.

Наука подчинена логике, мистике в ней места нет. Она и не поэзия. Это арифметика, где дважды два — всегда четыре. Так как же тогда быть? Чем подробнее они исследовали атом, тем хуже им становилось. В конце концов, пришлось смириться с двойственным поведением электрона.

Физиков спрашивали: как же такое возможно? Ведь это открытие не оставляет камня на камне от эвклидовой геометрии. Оно против всех математических законов.

Физики отвечали: что мы можем сделать, если электронам наплевать на законы эвклидовой геометрии? Мы все проверили и обязаны доложить о том, что увидели. Если это не подчиняется логике, значит, так тому и быть. Придется менять законы науки; мы же не можем сказать атомам, чтобы они вели себя по-другому.

Так родилась новая геометрия — неэвклидова геометрия. Науке пришлось измениться, ибо не приходится ждать от элементов, что они изменят свою природу, дабы соответствовать человеческим теориям.

Впервые в истории науки Эвклид стал бесполезным, а его определения объявлены ошибочными. И обесценилась вся Аристотелева логика.