Настоящее имя

Алексей Иванович погрузился в изобилие сыров — козьего, овечьего, коровьего. Мягкие рассольные, полумягкие, твердые… Круглые лепешечки разных размеров и цветов: белые, розовые, желтые, сиреневые, черные, с присыпкой и без нее, с тонкой корочкой, покрытые пищевой плесенью остро пахнущие брусочки, слезящиеся на разрезе шары…

Макс вздохнул. С Машей надо решать. Хотя она и лгунья, и никак не может оторваться от этого своего… хахаля, скажем так, но его все равно тянет к ней как магнитом. Может потому, что в постели с ней никто не сравнится. А может почему другому, неважно, это слишьком тонкая материя… Надо окончательно определиться, отшить этого Рината, ну а то, что он трахнул её, когда Макс был в Лондоне — что ж… Дело, как говорится, житейское…

Алексей Иванович купил сыра и они попали в овощные ряды. Крохотные кочанчики брюссельской капусты, спаржа, артишоки, желтые и красные помидоры, горы зелени, изобилие оливок: греческие, испанские, итальянские, соленые, маринованые, вяленые, сушеные…

Веретнев очень любил оливки и набрал несколько маленьких пакетиков.

— Давай с пивом, — оживленно предложил он. — Хотя с вином тоже хорошо…

В двух шагах от рыночных прилавков стояли на тротуаре столики открытого кафе, Веретнев разложил на одном из них покупки, заказал пять бутылок пива.

— Я сейчас, — сказал Макс и отошел в сторону.

В газетном киоске за сорок пять франков купил телефонную карточку, завернув в проулок, нашел таксофон. Семерка, московский код, машин номер. Она ответила сразу, будто ждала звонка.

— Здравствуй, дорогой! — судя по голосу, девушка была рада его слышать. — Как твои дела? Ты в Лондоне?

— Все в порядке, — радостно ответил Макс, которому передалось её настроение. — Я удачно сработал в Лондоне, а теперь нахожусь в самом прекрасном месте на земле… Море, солнце, замечательный пляж, яхты, оливки с пивом… Для полноты ощущений не хватает только тебя!

Маша засмеялась.

— Где же такое райское место? Я тоже туда хочу!

— Сейчас я не могу тебе сказать. Но мы обязательно побываем здесь вместе…

— Противный! Вечно у тебя секреты!

— Не обижайся. Скоро увидимся.

Закончив разговор, Макс набрал ещё один московский номер.

— Слушаю! — напряженно отозвался Яскевич.

— Это я, Макс. «Доверие» достигнуто, но возникли проблемы.

Карданов замолчал.

— Слушаю, слушаю!

Сейчас Макс был для Яскевича главным человеком на земле. Ибо от него зависела дальнейшая карьера подполковника.

— Возникли осложнения, надо отсидеться. Серьезной опасности нет. Можно считать, что все идет по плану.

— Все штатно? Все штатно? — надрывался Яскевич.

— Все штатно! — повторил Макс. Это заветное слово избавляло Яскевича от необходимости поднимать тревогу по поводу пропажи группы Макса. Раздался щелчок разъединения. Время карточки закончилось и финал разговора получился очень естественным.

— Где ты ходишь? — встретил его Веретнев. Пустые бутылки и гора косточек красноречиво свидетельствовали, что он не терял времени зря.

Спец вернулся около десяти. Ужинали они на открытой веранде ресторанчика «Русалка», над морем. Луковый пирог с анчоусовым пюре и черными оливками, овощное рагу, равиоли. Сытно, вкусно, недорого. Пили дешевое розовое вино, хорошо утоляющее жажду.

— Видел Кудлова, с ним был ещё один, — с набитым ртом рассказывал Савченко. Он здорово проголодался.

— Потом приехал мужик с девкой, их я тоже не знаю, хотя у неё лицо знакомое… Но отщелкал всех…

Из внутреннего кармана куртки он извлек пакет с фотографиями.

— Когда успел? — Макс раскрыл пакет.

— Тут за полчаса проявляют и печатают. Три франка снимок.

Кудлов в пестрой рубашке сидит в шезлонге рядом с бассейном, в руке бутылка пива, на лице отчетливо читается выражение довольства жизнью.

— Неплохо устроился! — Веретнев встал и заглядывал Максу через плечо. — Оружие у него есть?

— Не видел…

Из красивой красной машины выходит респектабельный мужчина в светлом костюме, подает руку высокой блондинке. Мужчина и блондинка идут к вилле. Лица крупным планом.

— Здравствуйте, Леонид Васильевич! — с недоброй улыбкой сказал Макс, вглядываясь в фотографию.

— Почти не изменился, гад. Вроде даже помолодел! Вот паскуда!

Откуда-то из глубины его существа всплыла черная первобытная ненависть к человеку, который послал его на верную смерть. Странно, раньше он не испытывал к нему столь острого чувства. Может по контрасту с сытостью и благополучием сегодняшнего Евсеева…

— Хорошая девушка, — произнес Слон. — Кажется, я её где-то видел…

Блондинка с Кудловым стоят у бассейна и улыбаются. Евсеев обернулся, лицо недовольное, рот открыт, будто в выкрике…

— Слушай! — воскликнул вдруг Спец, отставляя опустошенный бокал. — Так это же Алика Суворова! Чтоб я так жил!..

— Точно! — подтвердил Веретнев. — А говорили, что она в Штаты съехала…