Настоящее имя

— За нищету и разруху, выходит. Чтобы она не у нас одних была, а чтобы у Билла-Джона-Ганса-Шарля тоже. Чтобы одна комната, двадцать два квадрата, и чтоб на лестнице мочой пахло. Чтобы на всем белом свете так…

— Ты рассуждаешь, как Гордиевский, Суворов или ещё кто-то из этих гадов, — прищурился Спец. — У нас была служба, была присяга, был приказ. А все эти рассуждения — фигня на постном масле.

— Не так, как перебежчики, Володя, совсем не так. Потому что они там, а я тут. Но только… За что? Страна, на которую работали Томпсоны, давно развалилась, высшие цели, в угоду которым приносились жертвы, оказались кучей говна. И когда Макс уйдет на пенсию, у него будет такая же холостяцкая халупа с потемневшими обоями и ржавчиной в ванне, и он тоже будет пить водку в обшарпанной семиметровой кухоньке… Не так, что ли?

— Может и так, — мрачно отозвался Спец. — Но мне этот разговор не нравится. Давай его прекратим.

— Давай, — согласился Слон.

Следующий раз они выпили не чокаясь и без тоста.

* * *

Маша, умело манипулируя специальными щипчиками, расправлялась с омаром, Макс аккуратно резал толстые кружочки тушеной оленины под необыкновенно вкусным соусом. Нежное мясо буквально таяло во рту.

На эстраде сменились декорации: теперь вокруг до блеска отполированного шеста вились, сменяя друг друга, полуголые — лишь в узеньких трусиках, девушки.

Голова у Макса почти прошла, но что-то изменилось в восприятии окружающей действительности. Маша. Он вдруг почувствовал, что ему не о чем с ней говорить. Они не виделись шесть лет, потом натрахались до одурения, выпили коньяка, теперь ужинают в ресторане и вроде все хорошо и приятно… Но говорить не о чем!

А может, это Максу только казалось — живая ткань, связующая нить и прочая ерунда. Может, ничего между ними такого и не было, он просто навыдумывал себе, ворочаясь на жестком матрасе в убогом жилище: золотая девушка из снов, запах амброзии, вино и любовь. Недаром же богатяновские прозвали его «Чокнутым».

А Маша неплохо жила без него. Уволили из Аэрофлота — устроилась в какой-то кооператив, знакомилась с мужчинами, ходила в «Аркадию» и другие кабаки, смеялась, раздевалась, принимала ванну с эротическими каплями, ложилась в постель, кричала в оргазме, по утрам готовила завтрак на двоих. И снилась Максу в далеком Тиходонске.

И вот она опять рядом с ним, девушка из снов.

Настоящая, живая, только он не знает, о чем с ней говорить.

Макс заказал ещё вина. Официант мгновенно принес новую бутылку, ловко наполнил бокалы.

— Теперь за что пьем? — спросил Макс.

Маша улыбнулась.

— Наверное, за прошлое?

Макс покрутил головой.

— Нет. За прошлое я не согласен.

— Почему же? По-моему, у нас все было замечательно.

— Да, — индифферентно отозвался Макс. Он в самом деле так считал.

— Помнишь, ты мне привез куртку на гагачьем меху из Голландии? А литровую бутылку «Баллантайна» помнишь? А бежевый исландский свитер?

Макс вспомнил: в Исландии его «клиент» находился под плотным наблюдением, встреча едва не сорвалась. Два часа ожидания на побережье под ледяным ветром — в плаще и туфлях на тонкой подошве; о чем он только не передумал тогда… Да, и о теплом свитере тоже. И о русской бане с обязательной рюмкой водки.

— Конечно, помню, — сказал Макс.

Маша смотрела на него, вертя в пальцах бокал с вином. Она, наверное, ожидала, что он вспомнит что-то еще: роскошный кожаный плащ из Западного Берлина, например, или французские сапоги на высоченной шпильке, или какого-то засушенного ящера, которого он притащил из Харары, столицы суверенной Борсханы… Но Максу нечего было добавить. Иначе пришлось бы рассказать и о том, как его чуть не использовали в качестве жаркого для Мулай Джубы.

— Но прошлое… Эти шесть лет стоят между нами. Я ощущаю эту стену…

— Вот в чем дело? — Маша закусила нижнюю губку. — Мужчины, да? Ты это имеешь в виду?

Макс молча прихлебывал вино. Веселящийся ресторан будто остался за прозрачной звуконепроницаемой стеной.

Маша сосредоточенно ковырялась в омаре.

— Ты хочешь знать о моих отношениях с мужчинами… Ну что ж… Я предлагаю так, — после небольшой паузы сказала она.

— Давай расскажем все друг другу. Ты — мне, я — тебе. Откровенность за откровенность.

Макс покачал головой.

— Почему же? — удивилась она. — У меня, например, нет от тебя никаких жутких тайн. За эти шесть лет я действительно спала с мужчинами. Я же живой человек. Тем более, что ты пропал неизвестно куда! Тогда я ещё летала, у нас был второй пилот симпатичный парень, я ему давно нравилась. Раз засели в Ташенте, погода нелетная — день, два, три… Пошли вместе в кино, потом шампанское в номере… Все вышло само собой…

Она отодвинула тарелку с выеденным омаром. Из разваренного панциря вытарчивала бело-розовая бахрома.

Когда меня сократили, мы стали встречаться реже, постепенно все сошло на нет…

— И это все? — недоверчиво спросил Макс.

— Почти. Один доктор… Потом финн, он даже замуж звал, до сих пор открытки присылает…

Маша резко оборвала тему.

— А теперь расскажи про свои похождения.