Настоящее имя

— Настоящая для них, для англичан. Вы родились на территории Великобритании, и являетесь подданным Ее Величества королевы. Ваша фамилия Томпсон, именно на неё оформлена совершенно подлинная метрика.

Золотарев усмехнулся циничной усмешкой профессионала.

— Если внедрять вас туда на нелегалку — лучшего документа не придумаешь. По всем их законам — вы английский гражданин!

— Понятно… — разочарованно протянул Карданов. Генерал не обратил внимания на его тон и продолжил беседу, которая незаметно перешла в инструктаж.

— Связь будете поддерживать с нашим резидентом, он второй секретарь посольства, телефоны вам дадут. Анатолий Сергеевич Замойский, оперативный псевдоним — Худой. Кстати, фото родителей у вас остались?

— Снимок на фоне Виндзорского дворца. Весна шестьдесят девятого…

— Очень хорошо. Это придаст легенде достоверности.

Яскевич закусил губу. Макс дернулся.

— Легенде? Значит, свидание с родителями легенда? Впрочем, я так и думал! Но каково тогда основное задание?

Теперь и начальник управления понял, что допустил непростительную ошибку. Несколько секунд он помолчал, затем одобрительно хмыкнул.

— Вы хороший оперативник! — Золотарев улыбнулся. — Но в данном случае легенда и основное задание совпадают.

Генерал вздохнул и согнал с лица улыбку.

— Вы слышали про тактику «смещенного времени»?

— Нет, — ответил Макс.

— В средние века один восточный шах разоблачил государственный заговор. Виновным отрубили головы, но для спокойствия деспота надо выкорчевать все корни измены. Зачинщиком был главный визирь, он один знал, куда ведут ниточки предательства, но о его силе и мужестве ходили легенды даже под пытками он не выдал бы сотоварищей. И тогда шах придумал изощренную хитрость…

Яскевич отвернулся. Когда-то давно он сам рассказал эту легенду будущему шефу.

— … Визиря поместили в темницу, его окно выходило во двор, где играла маленькая девочка — дочка начальника тюрьмы. Быстро побежало время: день сменялся ночью, ночь — днем. Год проходил за годом. Старели и умирали тюремщики, девочка выросла и вышла замуж, теперь во дворе играли уже её дети. Однажды в государстве объявили траур: скончался сам шах. Как всегда при смене власти назревали большие перемены, одряхлевший начальник тюрьмы объявил визирю, что его скоро помилуют и как бы невзначай поинтересовался: «А что, действительно тридцать лет назад ты сумел организовать такой большой заговор?» И узник рассказал всю правду. Но тут на пороге темницы возник живехонький и даже не постаревший шах: в действительности прошло не тридцать лет, а всего шесть месяцев — бег времени достигался искусством гримеров, уловками наружной стражи и снотворным, добавляемым в пищу визирю. И грянула расправа: с заговорщиков заживо спускали кожу, их детей и жен продавали в рабство, имущество забирали в ханскую казну. А успокоившегося было визиря посадили на кол прямо перед дворцом!

Генерал замолчал. Внимательно слушавший Макс молчал тоже.

— Но ведь сейчас действительно прошло двадцать восемь лет! — наконец сказал он.

— Вот именно! — подхватил Золотарев. — Почти тридцать лет прожито за решеткой, все осталось в прошлом, да и есть ли это прошлое, и помнит ли там хоть кто-нибудь про героических советских разведчиков? Сейчас у них особое состояние, сильнейший психологический кризис, самое время подкатиться к ним с вербовочным предложением. Наверняка англичане так и собираются сделать. А ваш визит перепутает им все карты! Вы — сын, родной человек, который приободрит, придаст сил и поможет продержаться ещё немного!

«Значит, дело в этом, — подумал Макс. — Ни альтруизма, ни сантиментов. Голый прагматизм и холодный расчет». Теперь все стало на свои места.

— Вы удовлетворены ответом? — спросил генерал.

— Вполне, — ответил Макс.

Яскевич поднялся, нервным движением одернув свой стильный пиджак. Макс тоже встал. Через широкую столешницу навстречу ему протянулась жилистая генеральская рука. Макс пожал ее; ладонь была сухой и твердой, как вобла.

* * *

Веретнев был в одних трусах. Впустив Макса и прикрыв за ним дверь, он коротко бросил:

— Не раздевайся. Здесь у меня срач, глядеть тошно… И вообще…

Он многозначительно обвел пальцем обшарпанные стены, намекая на возможные микрофоны. Макс знал, сколько стоит стационарное прослушивание и сильно сомневался, что Алексей Иванович может оправдать такие затраты. Но возражать не стал. Подобной манией страдают профессионалы всех спецслужб мира.

— Лучше прокатимся куда-нибудь. Я сейчас.

Слон исчез в спальне. Из кухни тянуло пригоревшим салом и густым табачным перегаром. Через минуту Алексей Иванович появился в брюках и пуловере, сунул ноги в ботинки, на ходу вытянул из шкафа видавшую виды куртку и шарф, нахлобучил на голову вытертую кроличью шапку.

— Пошли…

От недавней респектабельности Веретнева ничего не осталось, он оставлял её дома вместе с длинным темным пальто. На улицу вышел обычный рассейский работяга-пенсионер, еле-еле тянущийся на выработанную долголетним трудом пенсию.