Настоящее в будущем (СИ)

— Папа, — обрадовалась она и бросилась к отцу. — Всё хорошо, пап.

Голд облегчённо вздохнул, положил руку ей на плечо, а потом и вовсе прижал к себе как можно крепче, не издав ни звука. Серые монстры больше не интересовались ими, а потом и вовсе развалились на куск, прямо на глазах. Коль почувствовала лёгкое покалывание в кончиках пальцев, как будто электричество, что могло означать только одно: магия вернулась. Голд отстранился, посмотрел как-то сквозь неё, а его глаза засияли фиолетовым.

— Наконец-то, — прошептал Голд, — Я должен кое-что сделать.

— Пап! — попыталась остановить его Коль и не смогла.

Голд отступил на пару шагов, взмахнул рукой и исчез в темно-бардовом дыму.

— Ну и куда он?! — вскричала Коль в бешенстве, прекрасно понимая, что за Синдальтом.

— Не бойся, — спокойно сказал Роланд. — Он знает, что делает и обязательно к тебе вернется. Тем более нам нужно кое-кого спасти.

Коль покраснела от стыда, понимая, что совсем забыла о Генри. Им нужно было срочно вернуться в конюшню.

***

Иногда один-единственный день меняет целую жизнь, особенно если за ним тянутся годы тяжких последствий. Барри говорил родителям правду, но они не верили, вызвали врача, хотя он не заболел. Врач был странный, задавал ужасные вопросы, хуже полицейских. Потом его увели в другую комнату, чтобы продолжить разговор только с доктором, но он всё равно подкрался и подслушал.

— Мог ли Барри причинить вред Джо? — спрашивала мама измученным голосом. — Я просто поверить в это не могу.

Ему хотелось ворваться внутрь и сказать ей, чтобы не верила, потому что он бы никогда не причинил вреда брату.

— Такое возможно, — ответил доктор. — Бывали случаи. У мальчика чересчур живое воображение. Он мог просто перестать различать реальность и вымысел. Вам придётся пристально наблюдать за ним.

— И вы предлагаете его оставить здесь? — мрачно спросил мистер Мэтьюс. — Рядом с моей женой?

Дальше Барри слушать не стал. После того, как врач ушёл, он решил поговорить с отцом.

— Сэр, я не врал, — он твёрдо стоял на своём. — Я бы никогда не причинил вреда Джо!

— Барри, ты понимаешь, что ты говоришь? — разозлился мистер Мэтьюс. — Летающие мальчишки, тени, гуляющие сами по себе, зелёная светящаяся пыльца! Ты правда думаешь, что я способен в это поверить?

— Но это было! Я всё это видел! — вскричал мальчик. — Отец, я видел…

Он уже не верил, что мистер Мэтьюс способен поверить в это, но он думал, что хотя бы в его непричастность к гибели Джо он поверит.

— Собирайся, — жёстко сказал мистер Мэтьюс. — Завтра ты покидаешь нас.

— Отец, пожалуйста… — просил Барри. — Прошу тебя…

Но отец был непоколебим.

На следующий день его отвезли в дом для душевнобольных, и заперли его там на два долгих года. Если он и был абсолютно здоров до этого чудесного места, то там он действительно тронулся рассудком. Медперсонал, добрый и отзывчивый при родственниках, был крайне нелюбезен наедине с пациентами. Их содержали хуже, чем зверей, и нередко били мылом или монетами, завёрнутыми в полотенца. Один псих, обитавший в соседней палате-камере, утверждал, что всё происходящее нереально, что это лишь образы в голове, и главное просто представить, что тебя тут нет. Странно, но это обрело для Барри смысл с одной небольшой поправочкой: он просто начал верить, что может быть в нескольких местах сразу.

То, что говорить правду о похищении Джо нельзя, было ему понятно и раньше, но достаточно достоверно отвечать на вопросы лечащего врача он научился лишь через полтора года, и выждав еще немного времени, тот признал пациента здоровым.

Барри помнил мрачный дождливый день, когда за ним приехал отец. Мистер Мэтьюс казался мрачнее обычного, страшнее и выше, и то отвращение, которое он испытывал к тщедушному существу, своему сыну, никуда не делось, а наоборот, обострилось, будто тот факт, что Барри ещё существует, действительно отравлял его жизнь.

— Здравствуй, Барри, — кивнул мистер Мэтьюс. — Готов ехать?

— Да, сэр, — ответил Барри. — Здравствуйте, сэр.

После этого они очень долго молчали. Он хотел узнать о матери, которую он всё ещё любил, невзирая на предательство, и на то, что она никогда не отвечала на его письма. Он даже думал, его письма никуда не отсылали, но истина была гораздо прозаичнее: мама их сама не читала. Дальнейшая краткая беседа с отцом только подтвердила это.

— Она не хочет тебя видеть, Барри, — спокойно и равнодушно сообщил мистер Мэтьюс.

Сказать, что это разбило ему сердце, — ничего не сказать. Его мать спилась и умерла, сломала шею, упав с лестницы, а он её так больше ни разу и не видел.

После психбольницы он неделю провёл в доме отца, после чего его закрыли в частной школе для мальчиков, где он до самого выпускного класса был среди отстающих. Но всё же он выкарабкался и сумел поступить в колледж. Отец виделся с ним пару раз в год, спонсировал его, а после окончания настоял, чтобы Барри изучал право и потом устроился на работу в контору какого-то дальнего родственника с последующим наследованием дела. В общем, мистер Мэтьюс расписал всю его жизнь, а Барри согласился, чувствуя, что не имеет прав на большее.