Настоящее в будущем (СИ)

Он прислушивался к её тихим шажкам и когда, по его расчетам, Робин должна была дойти до стола, спросил имя звонящего.

— Генри, — ответила Робин, возвращаясь. — Вот, держи. Слушай, а поставь на громкую?

Роланд принял вызов и учел желание сестры.

— Хэй, Генри! Ты где, приятель?

Генри промямлил что-то совершенно невразумительное.

— Привет, Генри, — промурлыкала Робин.

Услышав её голос, Генри и вовсе жалобно застонал.

— Что с тобой? Где ты? — Роланд уже не на шутку разволновался.

— Я в Нью-Хэйвене, — пропищал Генри.

Роланд не видел в этом ничего странного. Подумаешь, у девушки своей застрял. Даже не у девушки — у невесты.

— Ну и? — удивился Роланд. — Ты у Вайолет. Ты же на ней женишься! Забыл?

— Какой на хрен женишься! — вскричал Генри. — Мы же расстались с ней.

— Неа.

— Да! Расстались! — упорствовал Генри, а потом, словно его резко осенило, спросил, — стоп, ты помнишь? Ты помнишь, что с тобой было?

— Ага, — ответил Роланд. — Всё для меня, в общем, без изменений. Я помню, что вы расстались. Но теперь много изменилось. Наверное, исчезли причины, по которым вы расстались.

— Это еще не всё, — сказал Генри, — У меня есть сын.

Роланд подавился и закашлялся. Робин открыла рот от удивления.

— В смысле у тебя есть сын? — спросила она. — Как так? Когда? Дети же не за один день делаются!

— Я знаю, — вскипел Генри, — знаю!

— Ты не шутишь? — до сих пор не веря, спросил Роланд. — Ребёнок?

— Да-да! Ребёнок! — раздражённо выговорил Генри. — Ребёнок! Сморщенный, красненький. Ручки, ножки и прочее. Ребёнок! Ему примерно месяц. Ладно. Я позвоню ещё.

Генри бросил трубку. Роланд и Робин с минуту смотрели друга на друга, а потом разразились гомерическим хохотом, из-за чего Роланд даже свалился со стула.

***

Белль следовала за Коль и изо всех сил старалась не отставать. Но задача, стоит признать, была сложная. Перед ней определённо был Сторибрук, но какой-то другой. Больше стекла и камня среди зелёных искусственно созданных зарослей, меньше старого тёплого провинциального антуража. Появилось множество новых магазинов, а по аккуратным облагороженным улицам бродило намного больше людей, чем в ее времени. Машин тоже больше и они были другими: обтекаемые, словно отлитые из единого листа стали.

— На самом деле мало что изменилось, — сказала Коль, заметив её интерес. — Только больше пафоса и мишуры. Все также, как и раньше.

— Ясно, — растерянно отозвалась Белль.

Менее чем за полчаса они добрались до пункта назначения И вид, открывшийся глазам Белль, просто поражал и сбивал с ног. Первое, что бросалось в глаза, — указатель. Большой деревянный указатель, на котором было написано: «Форт Голдов. Не беспокоить». Второе, что еёё потрясало, — огромная территория, окружённая двумя заборами: первый был низкий, металлический, другой — высокий, чёрный, каменный. И третье — сам дом, воистину громадный и очень необычный, напоминающий настоящий замок. Он был отстроен из стекла и белого мрамора и стоял на искусственной насыпи, даже был будто вкопан и присыпан землею по бокам, закруглённый с двух сторон, с чёрной крышей на готический лад.

— Что это? — спросила Белль. — Зачем он такой большой?

— Примерно столько же под землей, — улыбнулась Коль. — Первый этаж нежилой, все восемь спален на втором. Внизу подвал, мастерская, продовольственный и винный погреба, а ещё склады. Справа — гараж на шесть машин, но машины всего четыре. Кстати, через гараж мы в дом и войдём. Ненавижу эту лестницу.

Коль указала на лестницу, ведущую по насыпи к парадным дверям.

— Зачем такой большой дом для троих? И зачем склады?

— Ну, склады для антиквариата. Когда что-то уже не умещается в магазине, вещь вносится в картотеку и отправляется в подвал, — рассказывала Коль. — А ещё ты просто не видела мамину коллекцию первых изданий. Это сумасшествие. Они оба те ещё собиратели дорогостоящего хлама. И дом… не для троих.

— Как это? — удивилась Белль.

— А так. Дом для шестерых, — улыбнулась Коль. — Я не хотела этого говорить без необходимости, но у меня три брата.

***

Генри заглянул в комнату, где плакал младенец. Осторожно приблизился к кроватке и взглянул на ребенка. Хрупкий, маленький комочек смотрел на него крохотными глазёнками, медленно затихая. Он потянулся к Генри ручкой, пальчики неумело хватали воздух, но Генри отступил на шаг, а потом ещё на несколько шагов, пока не прижался спиной к стене, и сполз вниз, закрывая лицо руками. Ребёнок снова заплакал и плакал, пока Вайолет не пришла и не взяла его на руки.

— Почему ты не взял его, Генри? — спросила Вайолет, укачивая сына. — Он твой сын.

— Он не мой сын, — сказал Генри. — Я не помню его. Я ничего не помню.

— Что с тобой, Генри?

Генри осмелился посмотреть ей в глаза. Вайолет не понимала, что происходит. И ещё она была уязвлена, будто он дал ей пощечину.