Настоящие индейцы

– Делла, это местное правительство? Все, ты свободна, я сам проведу переговоры. Не беспокойся, я говорю по-индейски, хотя это не язык, а недоразумение…

Он спокойно пошел навстречу старикам.

– Хотите знать, кто я? Я дьявол, который уничтожит вашу патриархальную пародию на культуру, а вас сделает богатыми людьми. Я научу вашу золотую молодежь быть князьями и вельможами, я открою школы для бедных и построю небоскребы. Вы забудете ваши глупые обычаи и прославитесь как хваткие дельцы. Я заведу у вас банки, хайвэи и коррупцию. Ваша языческая простота – это то, что мне нужно. Вы уважаете право силы? Мы поймем друг друга. Я расскажу вам, как вымерли индейцы на Земле, и все потому, что держались за свою убогую старину и не слушали дьявольские советы умных людей вроде меня. Вы добьетесь всего – но только с моей помощью. Держитесь меня, и через двадцать лет вас зауважают не только земляне, но и китайская мафия. Про недоумков из Эльдорадо я молчу, про них можете забыть, я иногда люблю побаловаться благотворительностью… Не надо этих ритуалов, я потом оценю вашу экзотику и подумаю, сколько на ней можно заработать. Пойдемте куда-нибудь, где нет этого быдла, и поговорим как умные, знающие себе цену люди… Нет, царь нам ни к чему, он мальчишка, что он вообще понимает в делах?..

Кажется, я следила за Диком, открыв рот. Старейшины пошли за ним, загипнотизированные его наглостью и незнакомыми словами.

Рядом оказался Август.

– Дик обещал уладить твою проблему.

– Отлично.

– И большая проблема?

– Нет, но моими средствами она решается тяжело и долго.

– Ты ждал его?

Август посмотрел на меня.

– Нет. Это важно?

– Думаю, нет, раз он уже здесь.

– И я так думаю. Пойдем, найдем Патрика, самое время кое-что уточнить.

– Он похмеляется, небось.

– Тем хуже для него.

И мы пошли искать Патрика.

* * *

С южной стороны царского шатра устроили веранду. Брезентовый навес на алюминиевых стойках, большая деревянная столешница на козлах, только что срубленная, еще аппетитно пахнущая свежим деревом. Тяжелые скамьи из тронного зала – настоящий антиквариат. Похоже, эти скамьи были единственным элементом дворцового убранства, который переходил от царя к царю. Все остальное делалось заново. Грубые, отполированные десятками задниц старейшин скамьи были почти черными от времени. Я сидела на двух сложенных пледах, мне было мягко и тепло. Август и Патрик решили, что им, спартанцам, и так неплохо.

На столешнице царил бардак. Поднос со стеклянными стаканами, абсолютно современными, кувшины с кумысом, или как он тут называется, четыре армейские чашки-непроливайки. Несколько бутылок пива. Индейское блюдо – просто деревянный кружок, старательно и наивно разрисованный растительным орнаментом, – с горой сушеной рыбы. Армейский котелок, в котором давно уже остыли жареные черви. Пластиковая пепельница, в которой лежали подвявшие уже ягоды, и плетеная пиала, которую Патрик использовал вместо пепельницы.

Патрик пил холодное пиво, машинально предлагал нам, мы так же машинально отказывались, и разговор плавно тек дальше. Патрик сидел напротив нас, в расстегнутой на груди черной джинсовой рубашке, сверкал фиолетовыми глазами и наслаждался теплым днем. Подступала индейская осень, быстрая и жестокая. Еще пара недель тепла, потом на две недели зарядят холодные дожди, а потом начнутся заморозки и выпадет снег. Август, который, по-моему, забыл дома и депиляторы, и даже бритву, выглядел значительно более уставшим и помятым, чем царь, под которым еще вчера ночью шатался трон.

Дик Монро дегустировал индейскую экзотику во всех ее проявлениях. Макса куда-то увел Крис. А мы втроем спрятались. Патрик даже слуг прогнал, мол, не мешайте.

– Что это за чудовище? – спросил Патрик, имея в виду Дика Монро. – Мне, конечно, не хочется выглядеть хамом, но я плохо понимаю, что делать с этим клоуном. Выкинуть или посмеяться.

– Это, Патрик, твой самый мерзкий, наглый, насквозь коррумпированный, но при этом богатый инвестор, – меланхолично ответил Август. – Ричард Монро, владелец одной из крупнейших транспортных корпораций. Собственно, она так и называется – «Монро Корпорейшн».

Я слушала и жевала червяков, думая, что пора отвыкать называть их червями. Креветки же.

– Понятно, – обреченно сказал Патрик. – Смеяться нельзя, выкидывать себе дороже, а терпелка у меня не бесконечная. При этом народу он, как назло, понравился.

– А как ты хотел, он всегда нравится народу.

– Ты-то откуда его знаешь?

– Был женат на его внучке.

– Ах да, черт, я же слышу – фамилия знакомая. Кэрол Монро, да. Значит, это ее дед… А ты до свадьбы видел его?

– Нет. Даже не интересовался родней. Кэрол сказала, что я как порядочный человек должен на ней жениться. А она была такая черно-белая, как первая в мире фотография, даже еще лучше. Конечно, я женился.

Патрик фыркнул:

– Ты как близорукий – выбираешь то, что выделяется из общего ряда, потому что остальное рассмотреть физически не можешь.