Отвык уже играть в ребёнка, чёрт возьми. А Рауль всё никак не привыкнет, что в четырнадцать лет он, Радал, ощущает себя совершенно взрослым… И ему не докажешь. Радал мысленно тяжело вздохнул и приготовился страдать ещё пару часов, до отъезда Консула.
— Съездите, разумеется, — подтвердил Рауль. — Только Санни с вами, боюсь, поехать не сможет, вряд ли теперь у неё хватит на это времени. Слушай, Радал, идём в лес, а? Ты когда-нибудь пробовал шашлык? Знаешь, что это такое?
— Кажется, жареное мясо, — ответил Радал. — Спасибо, но я это не ем.
— Синтезированное, разумеется. — Рауль, кажется, немного обиделся. — Ты что, полагаешь, я стану ради шашлыка убивать живое существо? Не хочешь — бог с тобой, мне больше достанется. Пошли!
И с этими словами Рауль целеустремлённо зашагал по направлению к лесу. Радал хмыкнул и последовал за ним. Ладно. Придётся смириться и потерпеть эти два часа.
За время пребывания на Терре Радал сделался почти оптимистом. Во-первых, он научился искренне верить, что всё рано или поздно заканчивается. Особенно приятной эта мысль казалась после относительно плохих событий. Во-вторых, из всего можно извлечь положительные моменты.
Земля в лесу была ещё влажной, недавно прошёл дождь. Рауль шёл, уверенно раздвигая ветки, придерживая их иногда, чтобы не хлестнули идущего следом Радала по лицу. Наконец он остановился и сбросил сумку.
— Ну вот, — сказал удовлетворённо, — кажется, вполне приличная полянка… Давай дров для костра соберём. Правда, мокрое всё, быстро не разгорится… Я упавшее дерево по дороге видел — наломаем, надолго хватит.
Рауль улыбнулся мечтательно. Ему явно был в радость и мокрый лес, и земля под ногами, и молодые, ещё не развернувшиеся листья на ветках деревьев, и небо, и слабый весенний ветер. Радал подумал, что для блонди сейчас, наверное, это всё внове, или же Рауль совершенно забыл, что в мире бывает весна. Сам Радал в лес ходил часто. Последнее время особенно часто. Даже зимой. Если быть совсем точным, весь последний месяц он из леса почти не вылезал, удирал в него при каждом удобном случае.
— Лучше веток собрать, — сказал он Раулю. — То дерево совсем недавно упало, не разгорится. Рауль, у тебя нож есть? Я кору с берёзы срежу.
— Держи, — Рауль протянул ему нож. — Только осторожнее, у вас в ходу обычные, а этот лазерный, без предохранителей. Идём.
Радал усмехнулся и подбросил нож на ладони.
Костёр догорал. Они сидели на поваленном стволе молча, каждый задумался о своём. Мясо было давно съедено, обрывки плёнки и контейнеры для еды давно нашли быструю смерть в пламени, небо над головами постепенно становилось сапфировым — уже вечерело.
— Рауль… — позвал мальчик. — А как ты думаешь, сны — они что-то значат? Я не про себя спрашиваю, — поспешно добавил он, увидев, что блонди нахмурился. — У нас один мальчик в группе видит сны и… немножко их боится. Они же не сбываются, да?
Рауль поворошил палкой угли, подбросил в костёр сухих веток.
— Смотря какие, — сказал он. — Сны штука сложная. Что именно снится?
— Он не рассказывал много, — слишком поспешно ответил Радал. — Вроде бы мёртвые люди. А что?
— Да ничего, собственно. — Блонди задумчиво посмотрел на Радала. — Во сне сознание может воспринимать, например, иные пласты реальности. Тебе самому никогда не снились странные сны?
— Нет, — пожал плечами Радал. — Грустные снились. Где мама…
Помолчали. Радал подкинул в костёр несколько веток, пошевелил угли палочкой — и ветки начали загораться, сначала нехотя, но потом разгорелись вовсю. Сапфировое небо над головами сразу взлетело выше деревьев, а сумерки вокруг отодвинулись в стороны и затаились.
Не мальчик, уже не мальчик. Но ещё и не юноша. Подросток… который сейчас зачем-то упорно играет в ребёнка, Рауль видел то, что не мог видеть никто, кроме него и, пожалуй, Клео. Неуловимый отпечаток, который Сеть накладывает на тех, кто с нею работал. Что-то в них всех есть особенное, неповторимое. Рауль уже несколько раз ловил себя на том, что невольно начинает сравнивать Радала и Сэфес, искать что-то общее. Осанка, манера держаться, говорить… нет-нет, не то. Всё не то. Иррациональное.