Настоящие

Лес был знакомым, Нарелин частенько ходил здесь и раньше. Однажды он видел белый кораблик, спускающийся по течению ручья; в тот раз ручей вывел его к реке, и кораблик унесло быстрым течением. А Лес был большим. Он тянулся бесконечно, как леса Нарелиновой юности — насколько хватит сил идти. И погода в нём почему-то почти всегда была пасмурной. И только сейчас, впервые, Нарелин вдруг заметил, что вдалеке сквозь кроны пробивается свет. Солнечный свет! Неужели?!

Он вышел к свету, на опушку. Тропинка уходила через луг, и у самой кромки леса, сквозь опавшие листья, пробивался белый клевер. Белые шарики, и ещё, и ещё… Они росли вдоль тропинки, да так много, всё ими усеяно… Странно, как они могут вырасти осенью? Или… да ведь здесь вовсе не осень! — понял Нарелин. Тут лето, летний луг, и даже вроде бы кузнечики стрекочут, как будто июль в самом разгаре. Стало тепло.

Несколько долгих секунд Нарелин не мог это осмыслить, и вдруг — разом — до него дошло, и по телу пробежала дрожь.

Старая-старая песня, из прежних времён, песня про белый клевер, кошку и смерть. Наверное, когда-то она. была детской. Только слишком… нет, не то чтобы грустная. Просто…

Это не объяснить словами, это можно только почувствовать.

Ты мальчишка.

Ты играешь на летнем лугу, солнце греет, запах клевера, цикады стрекочут в траве — и вдруг тебя касается Ветер.

Не простой ветер. Этот Ветер продувал всю вселенную, летел через тёмные бездны пространства, мимо сотен пустынных миров, в нём дыхание вечности, и равнодушие, и ледяной холод смерти, безразличной к тебе. Сквозь летнее небо вдруг проступают звёзды, и ты видишь, как оттуда приходит Смерть. Она вовсе не страшная. Она зыбкий зверёк, туманный котёнок, гуляющий в космосе, где звёзды как шарики клевера на цветущем лугу… Он заглянул сюда только на миг. Он коснётся твоей груди призрачной лапкой (Нарелин улыбнулся сквозь проступившие слёзы — лапка котёнка, что может быть добрее, уютней и мягче, а вот же…) — и ты откроешься вечному холоду, чтобы войти в него навсегда.

Он отшатнулся.

«Не могу я здесь оставаться. Не хочу идти на этот луг. Да, я боюсь, что откроется небо… прости, моя смерть, туманный зверёк, я ещё не готов, мне слишком страшно увидеть тебя… Потом, не сейчас!»

Нарелин сделал шаг назад, другой, едва не споткнулся на какой-то кочке и почти бегом бросился обратно под кроны Осеннего Леса. Сердце билось, всё никак не хотело утихомириться.

Он бежал долго, бездумно и безразлично, словно это было его сущностью — бежать, не думая ни о чём, смывая страх этим бегом, — и вдруг оказалось, что он на берегу реки. Небольшая речка, текущая сквозь Лес, её берега поросли ивняком, а на земле был белый песок, старые веточки, камни, трава стлалась по песку, и кое-где поднималась высокими кипами. Журчала вода.

Нарелин опустился на песок, чтобы отдохнуть, и вдруг вздрогнул: прямо на него из высокой жёлтой травы смотрел Зверик, рыжий котёнок, симбионт.

«Это надо же! Когда он успел выскочить? Я даже не заметил, что он не во мне!»

Зверик лукаво посмотрел на Лина, по-собачьи вильнул хвостом, засверкал радостными глазищами. И вдруг подпрыгнул к эльфу, громко мяукнул и опрокинулся на спину. Зверик катался, махал хвостом, восторженно бил в воздухе лапками, просился поиграть, подставляя свой белый кошачий животик; Нарелин гладил, почёсывал, Зверик скакал за веточкой в его руках…

И вдруг замер в охотничьей стойке, завидев какую-то птицу, заклацал зубами, вытянув мордочку. Птица порхнула в кусты ивняка — и Зверик, забыв обо всём на свете, метнулся за ней.

Треск веток, громкое «мя-а-а-а-а-ау!», всплеск. Нарелин бросился к берегу, но только и успел увидеть, как в тёмных струях мелькнула рыжая шёрстка, всё закрутило течением… Господи, да там водоворот! Эльф в ужасе кинулся следом, ледяная вода обожгла тело…

… и всё исчезло.

Впрочем, мокрым он был по-настоящему. От холодного пота.

Рауль потянулся в постели, ещё до конца не отойдя от жутковатого сна. Было холодно и жарко одновременно. Он скинул одеяло и остался лежать почти обнажённым. Сердце стучало почти как там, во сне, во время бега.

«Зверик, — тихонько позвал Рауль. — Ты как там? В порядке?»

Симбионт привычно толкнулся внутри, и сразу же отлегло от сердца. Ну конечно, всё в порядке. Ты просто слишком много работаешь в последнее время, Рауль. Нервничаешь. Джовис права — нельзя постоянно жить в таком темпе, в конце концов, ты человек, нельзя так — спать раз в трое суток, жить на стимуляторах…

И всё-таки было тревожно. Не снятся подобные сны просто так.

Зверик. Котёнок.

И Смерть тоже в образе котёнка.

«Да что это такое, — подумал Рауль. — Я что же, ношу в себе свою смерть? Нет, не может быть…»