Настоящие

Клео. На первый взгляд воплощение холодного рацио, но если заглянуть в глубину — там, под ледяной коркой рассудка, дремлет иная душа: всепрощающая, чистая, способная понять то, что недоступно многим и многим. Именно этот свет когда-то увидел Нарелин — через покровы наносного, будничного, навязанного жестокой реальностью Эвена. В будущем, судя по всему, этой паре предстоит сложнейшая работа в Официальной службе. Если сейчас они сумеют пройти через расставание с прежней жизнью и не сломаться.

Каин и Радал. Этим сейчас придётся трудно — всё впервые. Если они выживут, выдержат то, что происходит, что их ждёт в дальнейшем? Как минимум двенадцать лет ученичества, медленное осознание себя в процессах, медленное изменение себя до неузнаваемости, полная перестройка как тела, так и души. И, возможно, всё тот же бесконечный путь. Будущий восьмисотый экипаж, если всё получится. Радужная бабочка, свет и летнее небо. Потенциально весьма сильная команда, и ко всему — один из самых светлых экипажей в этом мета-сиуре. Потенциально. Ещё ничего не решено. Но уже сейчас чётко видно деление внутри пары — тёмная и светлая её стороны. Каин — живая иллюстрация: «непротивление злу насилием», не осознающий пока того, на что способен, что уже может делать. Радал — тёмная часть пары: двухмерное плоскостное сетевое «зрение» и в то же время уникальная способность просчитывать ситуации на много ходов вперёд. Комбинаторика… Причудливое сочетание, что говорить. Впрочем, как и в любой паре Сэфес, так уж заведено.

Арти встал из кресла, сел на корточки рядом с Пятым. Да, это случай и в самом деле уникальный, и хорошо, что Пятый умеет не думать об этом, принципиально игнорируя то, что думают и знают о нём остальные. Живой щит для всех, кто рядом. Арти вспомнил анализ ситуации, который больше двадцати пяти лет делал Дауд, старый официал Саприи. Как же он был умён, и проницателен, и наблюдателен! По косвенным признакам, по результатам чужих работ, интуитивно он сумел понять, что люди, попавшие в его поле зрения, людьми к какому-то моменту перестали являться. Годами он сопоставлял имеющуюся у него информацию, складывал незаметные кирпичики и, к моменту возвращения Лина и Пятого на Окист, вывез с планеты жену и перевёл большую часть денег в другую систему. Он боялся. Но сам, несмотря на страх, остался в Саприи и продолжил работать. Ему было любопытно, чем же всё кончится. В отличие от Айкис и её лаборатории, Дауд знал одно из главных правил воссоздания — если душа не хочет вернуться, никакое воссоздание невозможно. И с первого дня появления в Саприи воссозданных исподволь наблюдал за ними, стремясь понять, кто это такие? Откуда? С какой целью пришли?

Признаки. Арти нахмурился. От мелочей в ранней юности (вспомнить хотя бы утонувший катер, где находились двое подростков и который сумел вытащить Пятый, тогда ещё Дзеди), ещё каких-то незначительных случаев, до «третьего предприятия», на котором без малого девятнадцать лет живой щит старался закрыть собой друга — любой ценой. И сейчас всё то же самое. Страшнейшая, практически невозможная для Сэфес вещь — убийство. Кто в безвыходной ситуации снова и снова брал на душу грех, отлично зная, какое наказание за этим последует? Разделение Теокт-Эорна, гибель Ниамири Керр, работа по структуре Блэки. Это только из последних ситуаций. Сколько их было до этого? А сколько будет? Пятый без страха делал то, что не решился бы сделать никто другой, отлично зная, как потом придётся платить.

Айк когда-то сказала, что Пятый в этом мире вообще ничего не боится. Но Арти знал, что это не так. И сейчас, глядя на спящего Сэфес, он печально покачал головой. На протяжении почти трёх сотен лет Пятый подсознательно боялся одной-единственной вещи, и то, как он всегда спал, было иллюстрацией этого страха.

Первым этот страх обнаружил Ренни, ещё в Саприи. Он не смог понять, откуда у Пятого могли появиться в таком множестве мелкие шрамы возле правого виска? И почему тот упорно пытается спать на груди, закрывая правой рукой голову? Позже Лин сумел объяснить Ренни, откуда это взялось. При объяснении присутствовала Тон, у которой во время разговора впервые в жизни случилась истерика. «Стойла», в которых спали «рабочие» в «тиме номер восемь», были расположены вдоль стен комнаты «тима». Место Пятого было напротив двери, и многие годы подряд почти каждое его «утро» начиналось с пинка ботинком по голове. Со временем у Пятого вошло в привычку спать, на всякий случай закрыв голову рукой. Иногда это спасало от удара, иногда нет. Но всё же давало хоть какую-то иллюзию защищённости.