Настоящий (ЛП)

— Теперь правой, — говорит он, и первым ударом я бью в его ладонь кулаком — пуф. Потом я решаю удивить его и пробиваю сильный удар правой ему в живот, который автоматически напрягается, стоит мне лишь коснуться его, отчего костяшки на пальцах начинаю ныть. Но он удивлен, что я смогла достать его этим ударом.

— Как же я хороша, — издеваюсь я над ним, отходя и подпрыгивая, напрягая икры, как это обычно делает он, и игриво показывая ему язык.

ОН этого не видит, потому что очень увлечен, наблюдая за моей подпрыгивающей грудью.

— Очень хороша, — говорит он, возвращаясь в стойку. Его глаза темнеют, отчего внутри меня все вспыхивает, и я решаю, что он достаточно отвлечен, рассматривая мою грудь.

Я делаю выпад вперед, как меня научили на курсах самообороны. Ноги — самая сильная часть женского тела, тем более у бывших спринтеров. Я целюсь ему в ахилл подъемом ноги, чтобы сразить наповал его большое тело и необъятное эго.

Но он смещается в ту же секунду, как я делаю выпад, из-за чего задеваю только его кроссовок. Мою лодыжку охватывает боль. Он быстро подхватывает меня и поднимает за руку, хмуро сводя брови на переносице.

— И что это было?

— Ты должен был упасть, — говорю я угрюмо.

Он просто смотрит на меня, несколько мгновений его лицо ничего не выражает.

— Ты смеешься надо мной, да?

— Я опрокидывала мужчин намного тяжелее тебя!

— Чертово дерево легче опрокинуть, чем Реми, Брук, — кричит Райли.

— Ну, теперь-то я вижу, — ворчу я. — Спасибо за предупреждение, Райли!

Ругаясь себе под нос, Реми держит меня за руку и ведет меня, скачущую на одной ноге, в угол, где садится на стул. Так как стул всего один, он тянет меня за собой, усаживая себе на колени, и осматривает мою лодыжку.

— Допрыгалась? — Спрашивает он и это впервые, когда в разговоре со мной он такой… раздраженный.

— Я просто неправильно перенесла вес на лодыжку, — неохотно признала я.

— Почему ты вообще меня ударила? Ты злишься на меня?

Я нахмурилась.

— С чего бы мне на тебя злиться?

Он пристально посмотрел на меня, выглядя пугающе серьезно и определенно рассерженно.

— Это ты мне скажи.

Наклонив голову, я уставилась на свою лодыжку, отказываясь изливать душу кому-либо кроме Мелани.

— Эй, можно нам немного воды сюда? — кричит он, и недовольство остро ощущается в его словах. Райли приносит бутылку Gatorade и простую бутылку воды, и ставит обе на пол ринга рядом с моей ногой.

— Мы сворачиваемся, — говорит он нам, а потом с беспокойством спрашивает у меня, — Ты в порядке, Би?

— Все классно. Обязательно позови меня завтра. Не могу дождаться возвращения на ринг с этим парнем.

Райли смеется, но Ремингтон не разделяет его веселья.

Его грудь пропитана потом, а темноволосая голова низко опущена, пока он осматривает мою лодыжку, его пальцы надавливают вокруг кости.

— Так больно, Брук?

Мне кажется, он обеспокоен. Неожиданная нежность, с которой он говорит, заставляет мое горло сжаться, и я не знаю почему. Как когда ты падаешь и хотя не чувствуешь боли, ты плачешь от обиды. Но у меня были падения и похуже, на глазах у всего мира, и я бы очень хотела не рыдать так отчаянно тогда, как и не хотела бы сломаться на глазах самого сильного человека в мире.

Хмурясь вместо этого, я тянусь к лодыжке, но он не убирает руку и внезапно наши пальцы переплетаются вокруг моей ноги, и все, что я могу чувствовать это его рука на моей коже.

— Ты весь целую тонну! — Жалуюсь я, будто это его вина, что я идиотка. — Если бы ты весил немного меньше, я бы повалила тебя. Я даже смогла сбить с ног своего инструктора.

Он поднимает глаза, хмурясь.

— Что тут скажешь?

— Что тебе жаль! Ради спасения моей гордости.

Он качает головой, явно все еще сердится, а я насмешливо улыбаюсь и тянусь за бутылкой Gatorade, откручиваю крышку.

Его взгляд падает на мои губы, пока я делаю глоток, и вдруг я чувствую что — то недвусмысленное у себя под попой. Пока холодный напиток стекает по моему горлу, я понимаю, что все остальное тело лихорадочно горячее и становится все горячее.

— А мне можно? — говорит он странно хриплым голосом и указывает на мой напиток.

Когда я кивнула, он схватил бутылку своей огромной рукой и наклонил ее ко рту, мои гормоны взорвались от вида его губ, касающихся горлышка.

Прямо в том месте, где только что были мои губы.