Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

Ну да ладно, нажил и нажил. Мэр такого города не имеет права быть нищим, а то над ним, бессребреником, все смеяться будут, а вот бояться никто не будет – что это тогда за начальник? Тем более что даже при соблюдении личной выгоды он наворотил в городе вона сколько! Одно перечисление объектов, к которым он приложил руку, начиная от Иверских ворот и кончая гигантским замыслом Москва-Сити и кольцом новых высоток, займет не одну страницу. В этом ряду особняком стоит один из самых ранних его подвигов – выведение москвичей с плодоовощных баз и с колхозных полей. Он довольно подробно рассказал об этом в своей книге «Мы дети твои, Москва», не стану обращаться к ее тексту. Там Ю. Лужков пишет о борьбе за право москвичей работать там, куда они нанимались, а не на вонючих базах, о битве на уровнях партийных бонз и министров. Я же хочу рассказать о том, что происходило на нижних ступенях лестницы управления, куда докатывались ценные указания о выделении людей на базы, стройки и в колхозы. А поскольку я сам таскал, носил и выгребал дерьмо на строительстве таких объектов, как универмаг на площади трех вокзалов, Дом международной торговли на Краснопресненской набережной, на овощных базах в Очакове, Солнцеве, Толстопальцеве, Хорошево-Мневниках, Тушине, в колхозах Озерского, Подольского, Серпуховского районов Московской области, то знаю ту нашу головную боль не понаслышке. Хочу, чтобы старшие товарищи все это вспомнили и вздрогнули, а молодые чтобы никогда не испытали тех унижений, которым подвергались мы. А за то, что ни мы, ни наши дети, ни наши уже внуки не подвергаются подобным унижениям, надо сказать огромное, искреннее спасибо Ю. Лужкову. И только потом – новым реалиям в стране – рынку, поставщикам, посредникам, магазинам, овощным базам.

– Давайте теперь вспомним, – говорил Ю. Лужков в 1996 году, – что было пять-семь лет назад. Это ведь было не так давно, но это надо вспомнить. Надо вспомнить, чтобы увидеть результаты усилий на данном направлении, прежде всего в организации и решении экономических проблем; чтобы знать, почему город может сегодня спокойно жить и работать в условиях завозных кампаний, которые раньше буквально разваливали на два с лишним месяца нормальную работу организаций и предприятий столицы, – заметил он.

Итак, действительно, давайте вспомним, как это было. Заместитель председателя шефской комиссии Краснопресненского райкома партии Борис Бабанин целый день «сидел на телефоне» – звонил во все организации, шефствующие над Волоколамским районом, и просил срочно отчитаться за сделанное во второй декаде октября. Отчеты все получались на одно лицо: выделено на уборку картофеля и овощей столько-то, на разгрузку вагонов столько-то и т.д. Показатели у всех были примерно одинаковые, стабильные на протяжении полутора месяцев, в течение которых продолжалась страда по завозу и закладке на зимнее хранение плодоовощей, хотя пик ее настал только теперь, когда созрел урожай в Подмосковье.

Много лет занимается Б. Бабанин этой работой. Знает, сколько поставляет продукции не только район, который он ведет, но и все Подмосковье. Конечно, год на год не приходится, но количество завозимого, например, картофеля превышает 500 тысяч тонн, овощей – 700 тысяч тонн и т.д. Город ждет, город требует, город помогает.

«Перевезти эту массу, заложить, сохранить – ох какая нелегкая задача», – думал Борис, глядя на колонки цифр перед глазами, и поднялся, чтобы отнести сводку в штаб.

Через некоторое время в научно-исследовательских институтах, проектно-конструкторских бюро, конторах и магазинах зазвонили телефоны – количество людей, выделенных на завтра для работы на овощных базах, должно быть удвоено.

Зазвонил телефон на моем столе.

– Михаил Александрович, – сказал в трубку кадровик, пытаясь придать голосу твердость и уверенность, поскольку реакцию на свои слова уже знал, – назавтра не 7 человек на базу, а 15. Из них – 5 мужчин в ночь, с ноля часов.

А я, как только понял, что говорят из отдела кадров, сразу догадался, о чем пойдет речь, но в такой промежуток времени, как телефонный разговор, найти убедительную причину, по которой можно не дать людей, очень трудно. То есть не давать людей вообще нельзя. Тут пришьют и «непонимание момента», и «срыв реализации продовольственной программы», и все что угодно. Можно попытаться отбиться только от какой-то части задания – послать, допустим, не 15, а 10 человек, но коль эта цифра будет названа, надо стоять насмерть. Уступишь один раз – и провал. С каждым звонком цифра будет возрастать, а желание бороться против этого уменьшаться.

Я не давал без боя ни одного человека. Ни на строительство коттеджа для министра товарища Видьманова, ни на покос, ни на пахоту, ни на овощную базу. И кадровик знал это. Именно поэтому он решил придать твердость своему голосу, но я-то отлично прослышал в нем оттенок неуверенности и поэтому, не успел он договорить, резко бросил в трубку:

– Нет у меня людей, Николай Тимофеевич, нету!

Он к такому обороту дела был тоже готов.

– Посмотри свой табель. У тебя по штату 40 человек!