Настоящий мужик. История парня из Anthrax

Я крепко обнял Кори и рассказал Фрэнки с Чарли, и оба они были в восторге. Мы отослали Кори предварительные аранжировки для шести песен. Они ему понравились, и он сказал, что у него уже есть идеи по вокалу. Мы составили график, взяв за основу дату окончания его тура. Кори собирался после окончания тура за пару недель записать все свои партии, а потом приехать в Чикаго и пожить три недели у Чарли, и мы могли бы довести песни до ума. Я подумал, что было бы неплохо какое-то время никому не говорить, но Кори вышел в интернет и всем растрепал. Он даже не позвонил мне и не предупредил, что всем расскажет, хотя, в принципе, ничего страшного. Вот насколько его переполняли эмоции. Мы начали говорить в интервью, что это действительно так, и все нас поздравляли. Казалось, что в истории группы вот-вот откроется новая глава и будет очень успешной.

Проведя несколько дней в Лондоне и сходив на выступление Metallica на стадионе Уэмбли, 9 июля 2007-го я вылетел в Чикаго, чтобы приступить к работе с «Тейлор-траксом». Сказать, что выброс адреналина зашкаливал – ничего не сказать. Я был на седьмом небе и хотел вернуться в студию и записать лучшую пластинку Anthrax в нашей карьере. Когда мы приземлились в аэропорту О’Хара, я включил телефон и градом посыпались сообщения. Я увидел пропущенные от нашего агента (и моего хорошего друга) Майка Монтеруло и перезвонил ему из терминала, а он мне выдал:

– Ты с кем-нибудь говорил?

– Нет, я только приземлился.

– Кори не приедет, – сказал он. Я не сразу понял, о чем он говорит.

– Ну, я уже в Чикаго. Поэтому я пока тут пошатаюсь и, если он не может приехать на пару дней, ничего страшного. Я не полечу домой, чтобы потом опять возвращаться.

– Нет, он не приедет, и точка. У него не получится петь в вашей группе.

Roadrunner, лейбл Кори, в последний момент положил конец всей затее. Они посмотрели на расписание релизов на грядущий год, и один из крупных проектов, на который они рассчитывали – кажется, это был альбом Nickelback – не выходил в срок. А теперь у них не будет и альбома Slipknot. Руководство лейбла посмотрело на итоги и решило не давать Кори год отпуска. Участники группы уже получили аванс на пластинку, и лейбл угрожал забрать эти деньги, если Кори решит работать с Anthrax. Кори спросил, зачем они ждали до того дня, когда он поедет в Чикаго приступить с нами к работе, и они ответили: «Мы, честно говоря, не думали, что ты реально за это возьмешься». Кори им хорошенько вставил, но оказался меж двух огней, а музыкальный бизнес, по выражению Хантера С. Томпсона, – «жестокая и узкая денежная траншея, длинный пластмассовый холл, где ворюги и сутенеры считают себя хозяевами жизни, а хорошие люди дохнут, как псы. Но есть в нем и отрицательные стороны». Если бы Кори встал в позу, в финансовом плане досталось бы всем девятерым участникам Slipknot, чего он допустить никак не мог и никогда бы на такое не пошел. Он был раздражен, но выбора у него не было. Мы, как и он, жутко расстроились, потому что он не только хотел с нами работать, но уже успел написать песни и был полностью готов.

И вот я стоял в О’Хара с ощущением, будто мне дали под дых. Это как сцена из фильма, где герой двигается в реальном времени, а вокруг все просто проплывает мимо. Меня тошнило, я был сбит с толку и сломлен. На секунду показалось, что кто-то высосал из меня весь воздух, и мы снова оказались в глубокой заднице.

Я наткнулся на стойку «Американские авиалинии» и сказал: «Мне нужен билет до Лос-Анджелеса первым же рейсом».

Женщина у стойки посмотрела на мой маршрутный лист в компьютере и сказала:

– Вы же в Лос-Анджелес только через три недели летите.

– Знаю, но мне немедленно нужно домой.

Очевидно, она заметила боль в моем голосе и все устроила. Я был опустошен, убит, замучен, раздавлен. Я сел в самолет, опрокинул парочку стопок Maker’s Marks[76] и отрубился.

Когда-нибудь я услышу то, что для нас написал Кори. Он сказал, что хранит все тексты песен в книге у себя дома. Недавно я сказал ему, что мы можем собраться вместе и поиграть песни, небольшой частный концерт только для нас двоих. Как бы безумно все это ни было, в конечном итоге даже к лучшему, что ничего не вышло.