Настоящий покойник

Подняв от стола голову, Арнольд Рувимович посмотрел на нас тяжелым сонным взглядом, который тут же изменился, и я с полной уверенностью могу заявить, что приязни в нем было столько же, сколько воды в отключенном водопроводе.

Я прошел к столу и уселся на стоявший рядом стул. Дуча остался стоять у дверей, прислонившись плечом к косяку.

— Здравствуйте, — вежливо, но весомо произнес я.

Дуча также поздоровался.

— Вам, по-моему, сказали, что я занят, — не очень дружелюбно прокряхтел директор.

— Судя по реакции вашей секретарши, я тут личность известная.

Арнольд Рувимович прожигал меня взглядом.

Не обращая на это внимания, я продолжал:

— А из сего следует, что вы также знаете: я всегда добиваюсь своего…

— Только без моей помощи, — оборвал он.

— А кто вам сказал, что мне нужна ваша помощь? — Я располагающе улыбнулся. — Вы ответите только на два вопроса, и мы исчезнем.

Арнольд Рувимович пожевал губами. Что это означало, трудно сказать, но что-то мне подсказывало, что это не «да».

— Меня интересует следующее. — Стоявшая на столе пепельница молчаливо разрешала мне закурить, что я и сделал. Оставив сигареты и зажигалку на столе, намекая этим на то, что никуда не тороплюсь, я продолжил: — Сколько вы дали денег на строительство Песчаного города и кому? Можно добавить еще один вопрос: хотите ли вы вернуть их обратно?

— Нет, — с болью в голосе выдавил он.

— «Нет» — это ответ на все три вопроса или только на последний?

— На все три, — хмуро ответил директор. — И вот что еще, молодой человек… Мой вам совет: уезжайте отсюда. Своим приходом ко мне вы уже доставили мне массу неприятностей… — Он снова пошевелил губами. — У меня и без вас забот хватает. Кроме того, — он перешел на шепот, — если вы сегодня же не уедете, то завтра вас будут хоронить, как вашего отца.

Напоминание об отце болью отозвалось в моем сердце, но я взял себя в руки.

— Я так понимаю, вы не хотите говорить, потому что боитесь, я прав?

Арнольд Рувимович не мигая смотрел на меня.

— Значит, прав, — верно поняв его взгляд, решил я. — А в то, что мне удастся что-то изменить в вашем… в нашем городе, вы не верите? — Ответом мне был все тот же взгляд. — Хорошо, — задумчиво произнес я. — А если все же я, живой и здоровый, приду к вам завтра? — Я выдержал паузу, давая ему справиться с волнением и осознать мною сказанное. — Разговор будет?

Опять тот же пристальный взгляд немигающих глаз, которые через мгновение ожили и моргнули. Это движение я понял как знак согласия.

— Хорошо. — Я встал. — Пойдем, Дуча, — сказал я и направился к выходу. Дуча молча открыл дверь. В дверях я задержался: — До свидания, Арнольд Рувимович. До завтра.

Мы вышли из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

Усевшись в машину, я успел остановить руку Дучи, в которой был зажат ключ, прежде чем он вставил его в замок зажигания.

— Дружище, а ну-ка поведай мне, откуда у тебя ксива и ствол? Ты же сказал, что все сдал.

— Так оно и было. — Дуча посмотрел на меня так, словно я только что на свет народился. — Только у какого опера в наше время нет левого ствола. Ты ведь и сам знаешь, сколько сейчас «железа» на руках. Ну, а удостоверение — так это совсем просто. Перед разводом моя распрекрасная решила мне напакостить, собрала все нужные мне бумаги, в том числе и ксиву, фотографии и сожгла. Только она не знала одного: перед тем как она все это подожгла, я успел из этой кучи все самое ценное убрать. Ну, а вместо изъятого, чтобы ничего не заметила, сунул туда ее паспорт, диплом об окончании института и еще какие-то ее бумаги. — Дуча самодовольно усмехнулся. — Ну и побегала ж она — ей в загс заявление подавать на развод, а паспорта нет; надо на работу устраиваться, а диплома нет. — Дуча расхохотался, только в его хохоте особого веселья я не заметил. — Ну, а я, наверное, интуитивно решил использовать возникшую ситуацию и заявил, что удостоверение случайно уничтожено. Получив строгача за халатность, я восстановил удостоверение, и, как видишь, мой выстрел не был холостым.

— Ладно. — Я положил ему на плечо руку. — Поехали, нам еще надо попасть сегодня в несколько контор.

Было шесть вечера, когда мы, уставшие и голодные, направили колеса Дучиной «копейки» в сторону моего дома. Мотаясь целый день по городу, я все же успел дважды заехать в больницу к матери, но оба раза мне дали от ворот поворот. Как объяснил мне врач, состояние матери стабилизировалось, но пока от посещений придется воздержаться. Спорить было бесполезно.

День казался скучным и однообразным, потому что куда бы мы ни приехали — я имею в виду фирмы из списка, — результат был таким же, как и при посещении Арнольда Рувимовича: никто не хотел со мной разговаривать. Все эти люди, занимающиеся разным бизнесом, очевидно преуспевающие, были кем-то до смерти напуганы.