Настоящий полицейский

В конце коридора раздался странный металлический скрежет.

— Макс! — крикнул Бастион и побежал на звук.

* * *

Рауб и Улрич шли по краю пустой площади в сторону шахтерского депо.

— Начинается, — сказал Улрич, поглядев в небо, — ненавижу такие места.

Рауб вдруг остановился, посмотрел в сторону мэрского дома, что явно не понравилось Улричу.

— Времени совсем немного, — пробурчал он.

— Дверь! — произнес Улрич своим тонким голоском.

— Что?

— Неплотно прикрыта.

— Мы же проверяли этот дом.

Рауб нацелил свои уродливые глаза на Улрича.

— Хорошо! — без лишних слов понял Улрич, и быстрым шагом направился к дому.

* * *

— Макс! — снова позвал Бастион, приближаясь к повороту, за которым что-то скрежетало.

Бастион остановился и в ту же секунду на него из-за поворота выехал детский манекен.

Манекен был совсем простой – в оборванной одежде по американской моде сороковых – белая рубашка, шорты с подтяжками, шарнирные руки неестественно раздвинуты в стороны. Манекен был прикручен к небольшой металлической платформе, которая двигала его по рельсу.

Бастион прижался к стене, глядя в нарисованное лицо проехавшего перед ним манекена.

Напротив эркерного окна манекен остановился, и Бастион понял, кого он видел на самом деле, сидя в беседке. Дешевую пластмассовую куклу! Здесь не было никакого Макса. И никогда не было.

Все еще не в силах поверить в это, Бастион подошел к пластмассовому мальчишке, коснулся его плеча, манекен резко обернулся. Неестественно большие синие глаза смотрели на него с тупой радостью.

— Это…

Манекен резко дернулся и поехал в другой конец коридора, где остановился у стены и заглох.

В следующую секунду внизу раздался душераздирающий крик Лотты и грохот падающей мебели.

Бастион сорвал со стены секиру и бросился к лестнице. Она была легкой, но лезвие блеснуло, как у ножа, заточенного отцом.

Лотта лежала на полу, прямо перед распахнутой дверью входа, на груди у нее расползалось кровавое пятно. Она тяжело дышала. Бастион бросился к ней, увидев Улрича, который удалялся по площади, сжимая в руке кривой нож, с которого капала кровь. Несколько детей уже появились на площади, и со страхом поглядывали на него.

— Лотта! — Бастион упал на колени, приложил руку к ее груди, пытаясь зажать рану. Ладонь обагрилась кровью. Ее слишком много.

— Больно…

Ее синеющие губы почти не двигались.

— Позовите доктора! — крикнул Бастион в распахнутую дверь.

Подростки, которые все прибывали и прибывали на площадь, лишь молча смотрели на них.

— Ну же! Помогите!

Лотта слабо сжала его запястье. Силы совсем уже покинули ее.

— Как… как тебя зовут… — произнесла она мучительно, глядя в его глаза.

Сумеречный взгляд красивых глаз едва уже удерживал жизнь. Бастион попробовал еще раз зажать рану, но понял, что дело совсем плохо.

— Игорь, — сказал он.

Она еще раз попыталась сжать его запястье, и эта слабая попытка отозвалась болью в его сердце. Он положил руку на ее холодеющую ладонь.

— Какое… старое имя…

Она попыталась улыбнуться, несмотря на чудовищную боль, и он понял, что дело в страхе. Он еще гнездился на самом дне ее умирающих глаз. Он не мог сдержать слез.

— Лотта…

— Исполни наш план, убеги отсюда… наш мир… ужасен.

Последняя попытка сжать его руку походила на прикосновение легкого весеннего ветерка.

— Ваш мир тоже прекрасен, Лотта…

Он нежно провел пальцами по ее щеке.

— …ведь в нем есть ты.

Умирающий сумеречный взгляд ухватился за него в последнее мгновение жизни и навечно застыл.

Бастион сидел перед ней, глядя в ее лицо, продолжая сжимать ее холодную руку. Затем взял лежавшую рядом секиру, медленно поднялся, опираясь на нее. Все подростки уже выстроились на площади шеренгой. Перед ними стоял Джавид, заложив руки за спину и молча смотрел на Бастиона.

На другом краю площади, у часовой башни Улрич говорил что-то Раубу.

Бастион вышел из дома мэра и направился к ним.

Проходя перед строем – мимо столба, у которого они с Лоттой провели вчерашнюю ночь, он услышал Джавида.

— Бастион! — проговорил тот сквозь зубы. — Встань в строй!

Бастион даже не посмотрел в его сторону.

Над площадью воцарилась поразительная тишина. Будто все подростки в строю не просто замолчали, а затаили дыхание. Возможно, именно на эту тишину среагировали инспекторы. Улрич обернулся, на его мясистом лице расплылась улыбка.

— Сразу двое напоследок! Какой подарок! — радостно объявил он, доставая огромный револьвер – точно такой же, какой Бастион нашел в машине.

— Бастион! В строй! — предпринял последнюю попытку остановить его Джавид.

Но ничто не могло остановить Бастиона – даже пуля. Когда Улрич выстрелил, он лишь замер на секунду, и, несмотря на расплывающееся по нашивке с надписью «БАСТИОНЪ» кровавое пятно сделал еще два шага, и только потом опустился на колено. Его повело в сторону, показалось, что он сейчас упадет, но Бастион упер перевернутую секиру в землю, оттолкнулся от нее и с большим усилием поднялся. Джавид и притихшие дети молча смотрели на него.

Бастион сумел сделать еще три неуверенных шага, прежде чем Улрич разрядил ему в грудь весь барабан. И только тогда он рухнул, чтобы больше не подняться.