Настоящий полицейский

В половине седьмого Игорь вышел в прихожую проводить уходившую на работу мать. Она как всегда торопливо одевалась, одновременно заглядывая в зеркало. Игорь просто молча смотрел на нее. Ему хотелось сказать ей что-то, дать какое-то обещание, но он понимал, что это всего лишь страх. Двадцать четвертое октября девяносто пятого года для нее пока лишь обычный день и его главная задача оставить его таким навсегда.

— Ты чего? — спросила она.

Игорь улыбнулся. Мать обняла его, окутав сладким запахом духов, который еще долго он будет чувствовать после того как ее не станет – открывая шкаф с ее вещами, убирая с вешалки больше ненужное ей пальто, открывая ее сумочку при разборе вещей перед тем как окончательно покинуть опустевший родительский дом.

— Сваришь картошку на ужин. Там еще сосиски.

— Хорошо, мам.

Она ушла. Через час ушел и отец. Игорь тоже вышел проводить его. Отец был выбрит, туфли начищены до блеска, и от него тоже хорошо пахло. Он напевал и только прервался, чтобы выругаться на усиливающийся дождь.

Да, день повторялся. Мелко накрапывающий дождь перешел в затяжной ливень, который не кончится до утра. Настенные часы отстукивали десятый час. К ливню за окном добавился шторм, дребезжали фрамуги, ветки яблони царапали стекло. Макс ничего этого не слышал, в свете настольной лампы он что-то писал, склонившись над столом. Игорь сидел напротив, смотрел на него, встревоженный точным повторением событий и приближением «часа Х». Макс бросил на него взгляд, и Игорю показалось, что его брат тоже как будто чем-то встревожен. Или эта складка над бровью всего лишь отражение попыток решить сложную задачу?

«Ты хорошо знаешь математику?» — спросил Игорь.

Напряжение брата улетучилось. Он улыбнулся.

«Почему ты спрашиваешь?»

«Учительница сказала, что если я что-то не понимаю в математике, то могу попросить помощи у тебя».

«Тебе нужна помощь?»

«Нет, но… Ты знаешь, что такое и-н-т-е-г…» — Игорь начал складывать слово «интеграл» буквами-жестами, потому что не знал его на языке жестов, но Макс кивнул, не дав ему договорить.

«Но разве его проходят в шестом классе?»

«Его проходят в десятом классе», — ответил Макс.

«Как такое возможно?»

«Просто это легко».

Макс пожал плечами и посмотрел в окно. Лицо его снова стало тревожным. Дешевая шариковая ручка ритмично дергалась в его руке.

Игорь посмотрел на настенные часы. Без двадцати десять.

Брат тоже на них посмотрел, и над его бровью снова появилась складка. Может просто нервозность Игоря передавалась ему. Игорь поднял газету «Подмосковье» с раскрытой телепрограммой и бросил на стол.

— Сейчас начнется «Твин Пикс», хочешь посмотреть? — спросил он голосом.

«Да, — брат оживленно кивнул. — Еще я хочу есть».

Игорь был рад, что Макс согласился. Пока все шло по намеченному плану – он собирался вывести Макса из комнаты. Несмотря на события, повторявшиеся сегодня с пугающей точностью, были и заметные отличия. Пенал на столе, другой Игорь, Макс, сидевший за столом, а не в кладовке. И все же инфернальный страх не давал Игорю покоя. Он сидел у окна, словно караулил его и чем дальше от этого окна располагался Макс, тем спокойнее ему было.

«Что у нас на ужин?» — спросил брат, вставая.

«Жареная картошка».

Брови Макса поползли вверх.

«Ты хотел сказать вареная».

«Нет, жареная».

«Но ты не умеешь ее готовить».

«Макс, я умею ее готовить лучше кого бы то ни было».

Чистая правда. В детстве они оба сходили с ума от жареной картошки, как Рокфор от сыра. Но в отличие от Макса, у Игоря было много лет, чтобы научиться готовить ее на уровне профессионального шеф-повара. Единственное блюдо, кроме яичницы которое он умел готовить, причем в совершенстве. Он знал точное время прожарки, мощность требуемого огня в зависимости от материала и толщины сковородки, количество соли, масла, способы идеальной нарезки и всего остального. Его жареная картошка больше всего нравилась его бывшей жене, но он не сомневался, что Максу она тоже понравится, учитывая, что он обожал даже то, что готовила мать, хотя готовила она ниже среднего.

«Включи пока телевизор. Я быстро приготовлю».

Макс вышел из комнаты, Игорь посмотрел в окно. Завывающий ветер сотрясал его, будто пытался ворваться, навязав свой порядок. Только не сегодня, сказал Игорь, и хотел было уже выйти, но взгляд его упал на записи Макса. Он подошел, поднял верхний листок, исписанный во всю ширину размашистыми многоэтажными формулами. Написанные, несомненно, рукой Макса, формулы почти целиком состояли из непонятных греческих букв. На другом листке формулы выглядели еще более угрожающими. От количества непонятных символов рябило в глазах. К ним добавлялся рисунок со стрелками, изображавший множество налезающих друг на друга кубов. Внизу детским почерком было написано и подчеркнуто: «Не эквивалентна равенству Парсеваля!». Что за чертовщина, Макс? Такое точно не проходят в шестом классе и даже в одиннадцатом. Он сомневался, что такое проходят и в ВУЗе. Разве что в каком-нибудь техническом…