Настойчивый

Ощущение, когда мы загрузили эту легкую ношу в багажник, не передать словами. Мне хотелось кричать и плакать одновременно, не биться в истерике, а впитать это счастье, в которое он погрузил меня, поделиться с каждым, показав, насколько человек может быть счастлив.

Всю дорогу мы улыбались, как ненормальные, рука затекала, ладони потели, но мы не отпускали друг друга. И в этот момент я поняла, мне так не хватало любви, человеческого тепла, доброты и чертовой надежды на будущее. Он давал мне все эти эмоции, настойчиво внушал, что все будет хорошо, и надо забыть о боли, которая постоянно меня посещала. Я больше не хотела той жизни, людей, окружающих меня, и болота, в которое меня затягивало все сильнее. Мне нужен был Терренс, наглый, настойчивый и упрямый.

Когда мы подъехали к дому, мне было тревожно, что скажет Чейз или соседи, но Терренс был спокоен на этот счет. Открыв для меня двери, и не дожидаясь пока выйду, пошел доставать вещи. Я впилась своими короткими ногтями в сидение и пыталась отдышаться. Одно дело, когда ты временно проживаешь с братьями, другое – что теперь мы пара. Несмотря на свое аморальное поведение, во время маленького турне на свободе несколько месяцев назад, теперь я была той самой Винни. Девушкой, которой было дело до чужого мнения и слов.

Двери в доме открылись, и в боковое зеркало я увидела парня, идущего к нам в одних спортивных штанах. В нем мало чего осталось от того самого младшего брата. Он выглядел помятым, повзрослевшим, возмужавшим и несчастным. Но меня не столько впечатлил его рельефный пресс, сколько отросшие вьющиеся черные волосы и небрежный вид. Сигарета, зажатая между его полных губ, сонный прищур глаз выдавали в нем незнакомого мне дерзкого плохиша, которым он никогда не был. Закрыв глаза, я отсчитывала секунды до момента, когда придется столкнуться с ним лицом к лицу. Уверена, он уже в курсе о моем воровстве, и том, что могла запросто его подставить.

– Фея Винс, ты само очарование, особенно если учитывать, что вот-вот оторвешь крыло в автомобиле. Чем он кормил тебя на ужине, откуда такая сила в твоих худеньких ручках? – Я почувствовала запах дыма и закашлялась, словно сама не курила однажды.

Открыв глаза, я встретилась с голубыми озерами глаз и озорными кудряшками, обрамляющими красивое лицо. Все, что заметила, боль, та, которая клокотала во мне и никак не хотела покидать. Он пытался скрыть от меня свое состояние, но когда ты сам прошел через подобное, чувствуешь боль за милю, у нее сырой и гнилостный запах тоски и смерти.

– Рад тебя видеть. – Я ощущаю запах перегара и сигареты, исходящих от него, они тщательно замаскированы зубной пастой, но все же.

– Прости, что подставила тебя. – Он тянется к моему лицу и убирает волосы мне за ухо.

– Если бы ты не забрала таблетки, мне пришлось бы применить их. Но нашлось средство, которое спасает лучше всех этих таблеток. – Он вытаскивает сигарету изо рта, бросает на пожелтевшую траву, некогда она была зеленей, чем у всех соседей на их улице, и топчет ее. – Наслаждаюсь жизнью.

Осматриваю пожухлую траву. Низко опущенные ветки одного из кустарников, подставка, поддерживающая ветки, валяется в стороне, огромные цветы пионов готовы сломать куст. Поджимаю губы от негодования, начинает раздражать то, как он опустил руки.

– Если бы Надин увидела, во что превращается ее сад, дала бы тебе хорошенькую взбучку, – строго говорю ему, точно зная, что именно он ответственен за эту часть сада.

Чейз оглядывается в сторону, куда я только что смотрела, и мне в глаза бросается новое изменение, которое он сделал с собой. Провожу пальцами по круглому серебряному кольцу в его ухе и тихонько дергаю. Серьга красиво блестит, а кольцо похоже на бунт, который он открыто выражает.

– У меня не было времени заниматься этой херней. Все это… – он поднимается с корточек и разводит руками в стороны, – для нее. А нам это зачем?

Терренс подходит к нам и подает мне руку, абсолютно не тактично пихает брата в бок.

– Заткнись, Чейз, ты займешься этим, когда приведешь себя в порядок. Только помни, – он ставит меня за свою широкую спину и подходит ближе к брату, – здесь все должно быть так, как это было при маме. Иначе все ее труды насмарку. Она это делала для нас! Чтобы ее старший сын лез по этому канату, – указывает на дерево, – и прятался там до посинения, а она его искала. Долбаные пионы были твоей любовью, пока ты рисовал всякую херню, она делала вид, что похоже. А там, – показывает на дорожку к заднему двору, – моя территория, она больше, чем эта, и трава там зеленее, только потому, что я ценю все, что она делала. Приехав с работы, ты всегда знаешь, где я торчу до заката. Думаешь, потому что я такой работящий? Да хера с два! Я люблю ее труд, и люблю маму, храню память о ней. Мама хотела, чтобы мы были счастливы здесь, мы обязаны поддерживать!