Настойка мухомора для босса

Однако главным для нее оставалось здоровье Кости. Постепенно, шаг за шагом, закаленный службой, восстанавливался его крепкий организм. Уже полностью сошли синяки, и теперь лицо его было почти что прежним. Через две недели обещали снять гипс с руки. Правда, внутри у него еще все болело, беспокоил сильный кашель и головные боли мешали спать по ночам, но лечащий врач честно объяснил, что быстро это состояние не пройдет и нужно время, чтобы все пришло в норму.

За период совместного пребывания в больнице, они еще больше сблизились. После обеда, когда заканчивался тихий час, Костя с нетерпением поглядывал на дверь. Вскоре в палате появлялась Дана. От ее улыбки вокруг светлело, как будто в окно заглядывало солнышко. Когда ему разрешили прогулки, они гуляли в больничном парке.

Сегодня она пришла днем. Сверху на светлый брючный костюм был небрежно наброшен белый халат.

– Ну, вот меня и выписали. Я тебя покидаю, Костенька. Пора возвращаться к нормальной жизни. Девчонки совсем стали беспризорными. Сейчас они с Нонной ждут меня внизу и передают тебе большой привет.

Запах свежести и приятных духов быстро распространился по палате. Это был запах свободы, потому что строгие правила в больнице запрещали пользоваться косметикой. Он погрустнел. О том, что Дану выпишут изо дня на день, знал, но сейчас это уже произошло.

– А, как же я? – спросил капризно. – Я буду совсем один, без тебя?

– Почему без меня, глупенький? – она нежно поцеловала его в ямочку на подбородке. – Я не смогу прожить без тебя ни дня, и буду приходить часто-часто, а еще буду звонить вечерами, сильно скучать, ждать твоего выздоровления и постоянно вспоминать обо всем, что мне так дорого. Если честно, мне все дорого, что связано с тобой, особенно наша первая встреча и тот день, который привел тебя к моей двери, – они, не сговариваясь, рассмеялись, вспомнив о том, как познакомились. – Мне пора, – она поднялась со стула и погладила его больную руку. – Выздоравливай быстрее. Знаешь, мне больше нравится, когда ты обнимаешь меня двумя руками. А еще у меня для тебя есть небольшая новость. Послезавтра я выхожу на свою прежнюю работу. Нашего начальника уволили, и директор лично пригласил вернуться всех, кто в свое время из-за него ушел. Мне предложили его место, так что скучать теперь будет некогда. Впереди много работы, интересных командировок, в том числе и в Германию. Я же говорила, что все будет хорошо, – Дана просто светилась счастьем. Жизнь налаживалась. У нее был Костя и скоро, очень скоро они уже всегда будут вместе.

Дочери вручили ей букет цветов, расцеловали и умчались в университет. Ведь осень уже вступила в свои права, и везде начались занятия.

Дана с Нонной медленно брели по улице. Под ногами шуршали листья, которые дворники не успевали убирать. Им было о чем поговорить, и, хотя дело уже было в прошлом, тетка строго отчитала свою взрослую племянницу за то, что та умудрилась попасть в такую нехорошую историю.

– Я все собиралась тебя спросить, как себя чувствует Станислав Ольховский? Где он сейчас? – вдруг вспомнила она.

– Стас в Москве. Все оказалось гораздо серьезнее на самом деле, чем мы могли предположить. Мало того, что Алиса пичкала его галлюциногенами сверх меры, ко всему, она натурально спаивала его. Так что теперь налицо еще и зависимость от алкоголя. Я, думаю, они в последние дни особенно не церемонились с ним. Я видела у Алисы таблетки и шприцы. Когда Станислава освободили, он представлял собой жалкое существо и уже совершенно не мог отличить мир иллюзий и фантазий от действительности. С трудом соображал и не мог точно назвать свое имя, путаясь между Станиславом и Вольдемаром. В психиатрической больнице города давали плохие прогнозы. Требовалась хорошая медицинская помощь в специализированной клинике. К счастью ему пришла на помощь бывшая жена. Поначалу она хотела отправить Ольховского за границу, но состояние Станислава было тяжелым, и она отвезла его в Москву в одну очень дорогую частную клинику. Остается лишь надеяться на то, что он поправится и вернется домой. Правда, до полного выздоровления еще далеко, но главное все же, что он остался жив.

Нонна молча слушала ее рассказ и лишь качала головой.