Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде

Роль проводника. Выше я говорил о проводнике, этот принцип одинаково применяется ко всем продавцам, адвокатам и обычным людям. Все мы продавцы, и все мы в той или иной степени являемся проводниками. Я сравниваю нашу роль с ролью первопроходцев — тех, кто знает местность и кому присяжные доверяют. Они доверяют нам! Какая на нас лежит ответственность! Присяжные последуют за нами. Какая это честь! Они могли бы пойти за другим проводником. В зале суда есть человек, который в уголовном деле называется прокурором, а в гражданском — адвокатом защиты. Проводником хочет стать каждый. Но присяжные выбрали именно нас — не потому, что мы обладаем прекрасной внешностью или большой силой. Присяжные выбирают проводника не за красивый голос. Им нужен человек, на которого могут положиться.

Вспоминаю маленькую темноглазую женщину лет пятидесяти, которая училась у нас в Адвокатском колледже. Она никогда до этого не вела процесс с участием присяжных, потому что поздно начала адвокатскую практику. Она не была красивой, если сравнивать ее с красотками на обложках журналов, но она излучала такой энтузиазм и приверженность правому делу, которые можно видеть только у невинных детей. Она вела дело против крупной корпорации от имени женщины, пострадавшей от дискриминации и несправедливых притеснений. Ее оппонентом в судебном процессе был опытный юрист из крупной фирмы, представлявшей гигантские корпорации. Его, как обычно, окружали бесчисленные мелкие адвокаты, в его распоряжении имелись неограниченные ресурсы, возможность вызвать в суд любого свидетеля и представить любые доказательства, которые ему могут потребоваться. Этот юрист выступал перед присяжными с громогласным, самодовольным негодованием. Однако наша неопытная, иногда впадающая в замешательство и часто испуганная женщина отсудила полтора миллиона долларов возмещения для своей клиентки. «Почему так произошло?» — потребовал ответа заносчивый многоопытный юрист. Какой силой обладала эта хрупкая женщина, что смогла его победить?

Отношение присяжных к проводнику не зависит от роста и размера. Если мы можем докопаться до золотоносной жилы своей сути и даже глубже, если сможем сбросить маски, если всегда будем абсолютно честными, то именно мы станем проводниками, за которыми последуют присяжные.

Подготовка к заключительной речи. К заключительной речи, как и к любому этапу судебного процесса, необходимо тщательно подготовиться. Как обычно, мы заполняем свой мозг-компьютер материалами дела. Решающий довод в заключительной речи становится частью нас самих. На самом деле мы и есть решающий аргумент.

Мы начинаем познавать наше дело, когда готовимся к вступительной речи. Мы разработали тему, ощутили дело на себе, выдержали борьбу с ночными кошмарами и сто раз подготовили решающий аргумент.

Я начинаю готовиться к заключительной речи в тот день, когда берусь за конкретное дело. Часто перед тем, как лечь спать и выключить свет, я сижу в постели и записываю появляющиеся в голове идеи и фразы. Иногда это целые параграфы, которые я когда-нибудь произнесу перед присяжными. На тумбочке рядом с кроватью у меня лежит папка с надписью: «Заключительная речь». Иногда — как правило, утром, в полубессознательном состоянии между сном и бодрствованием, — меня посещает прозрение: яркие метафоры или убедительные фразы, и я записываю их, пока не забыл.

Недавно меня попросили взяться за дело молодого человека, которого обвиняли в убийстве его матери и ребенка, племянницы. За несколько дней до убийства у молодого человека появились неоспоримые проявления психоза: он впадал в бредовое состояние и демонстрировал явные признаки душевной болезни. Мать положила его в больницу, и несколько дней его обследовали. Врачи и другие специалисты обнаружили психическое расстройство, явно показывающее, что у молодого человека развился серьезный психоз. Но его выписали из больницы, через несколько часов он вернулся домой и до смерти забил мать и племянницу. Его поместили в государственную больницу, где он провел много месяцев, и наконец перевели в тюрьму — ожидать приговора суда. Обвинитель попросил для него смертной казни.

Едва услышав факты этого дела, я сразу принялся за заключительную речь. Передо мной лежала бумажная салфетка, и я тут же прямо на ней начал набрасывать заметки. В данном деле злодеем выступило само государство. Вопрос стоит так: следует ли позволять государству покрывать свое злодеяние — преступное освобождение молодого человека из больницы — его убийством? Как государственное обвинение может требовать смерти, если виновником преступления было само государство?