Настольная книга поджигателя

– Нет, всё форменное, размер средний. Ни надписей, ни вещей, забытых в карманах. К сожалению, – добавил Агент. Я, правда, об этом совсем не жалел.

Гамма обвела нас всех мрачным взглядом.

– Хорошо, и что нам делать теперь? Что делать с этими? – она кивнула на нас, подозреваемых.

Агент тоже осмотрел нас и вздохнул.

– Контролировать перемещение всех. Не только этих, всех. Но этих особенно. Эту, – он кивнул на девчонку с опухшими от слёз веками, – отправить провериться к гинекологу и поставить на учёт. У этих двоих, – кивок в сторону пары парней, одним из которых был самый нервный, – мы кое-что конфисковали. На днях Первый с ними разберётся. Если возникнут ещё вопросы, мы вернёмся.

Я мысленно облегчённо вздохнул. Кажется, в этот раз мне повезло. По идее, мне стоило проанализировать всю ситуацию, осознать свои ошибки и их возможные последствия, и больше не подходить к бензину и спичкам ближе, чем на километр

Но вы же понимаете, что я не мог.

– Постоянная бдительность, – на прощание Агент бросил нам девиз обоих Отделов, и, развернувшись на каблуках, удалился. Оставшиеся из Первого принялись собирать фото назад в коробку. Я попрощался со своей коллекцией. Это было грустно. Я даже не знал, когда смогу начать собирать новую.

Гамма щёлкнула пальцами, подзывая близнецов, и прикрикнула на нас:

– Свободны! Расставьте стулья по местам. С теми, про кого он говорил, я разберусь завтра!

Мы быстро расступились, пропуская их к дверям. Та девчонка снова начала плакать. Я невольно задумался, что конкретно заставил её рассказать Агент. И чем занимались те парни – воровали понемногу, или хранили у себя что-то запрещённое? Но это не имело смысла. Главным было то, что сейчас я был относительно свободен. Меня не забрали, не убили где-то в застенках Второго Отдела. Но этот день чудовищно меня вымотал.

Больше всего мне тогда хотелось что-нибудь поджечь.

Для начала: просто знайте, что Вы не одни.

Мы, те, кто написал эту книгу, собрал наши знания и опыт, мы всегда будем с Вами.

Все поджигатели, которые сейчас живут на Земле или жили когда-то – тоже с Вами. Мы все поддерживаем друг друга морально. Мы готовы помочь чем угодно, когда только понадобится.

Вспомните Герострата. Мы все искренне сомневаемся, что он поджёг храм Артемиды Эфесской только чтобы выжечь своё имя в истории. Его вело нечто иное. Жажда огня, желание посмотреть, как пламя охватывает мраморные колонны и поднимается всё выше.

Вспомните Жана Батиста Мурона – устроившего целую серию поджогов больше трёхсот лет назад. Его приговорили к заключению в тюрьме сроком 100 лет и 1 день. И он отбыл весь срок. Все 100 долгих лет. Мы сомневаемся, что он выдержал бы подобное, если бы воспоминания об огне не согревали его.

Подумайте о всех, кто сжигает храмы. Поджигает других. И, конечно, о тех, кто обливает себя бензином и мокрыми пальцами зажигает спичку.

Считайте их сумасшедшими, но они все с Вами. Они всегда рядом. И Вы, Вы часть нашего общества, нашей семьи, в которой все связаны любовью к огню. Поэтому Вы никогда больше не будете одиноки.

Не знаю, казалось ли мне, заразился ли я паранойей от Пси, но я начал думать, что за мной следят. Везде, начиная с общежития, обстановка в котором после обыска стала намного более нервной: все подозрительно косились друг на друга, принюхивались, выискивая запах гари (конечно, слух про поджигателя разнёсся мгновенно), а Гамма взяла за привычку без стука заходить в некоторые комнаты. Это был какой-то особенно жёсткий метод контроля. Пси сказал мне, что с нетерпением ждёт того момента, когда его сестрёнка решит проверить мужской душ.

– Как ты можешь над этим смеяться? – спросил его я.

– На самом деле я нервничаю, – на этом разговор закончился. У нас даже не получалось нормально пообщаться. Пси был со своей ненормальной семейкой, Стигма, видимо, в больнице. Я мог поговорить о чём-то только с Дзетом.