Настольная книга поджигателя

Свернув карту, он первым вышел из комнаты. В коридоре динамиков было больше и надрывались они сильнее, наверху кто-то паниковал, до нас доносились крики и топот шагов. Я шёл за Пси, думая, что сейчас мы ускользнём через пожарный выход, но он повернул к лестнице, ведущей наверх.

– Подожди, – я замер около ступеней. – Почему туда?

– Нужно найти Стигму. Пожарную тревогу включили не просто так, с ней что-то случилось.

Я уже открыл было рот, чтобы сказать Пси, что он опять параноит, но – не смог.

Потому что я вспомнил все те случаи, когда паранойя Пси оказывалась полностью обоснованной или помогала нам спастись.

И пошёл за ним.

Перейдём к ожогам, их классификации и лечению.

Вы, конечно, знаете, что ожоги – сама распространённая травма на пожаре. Даже можно не доводить до пожара, обжечься можно и о маленькую спичку, и неудачно задев горячий чайник. Давайте остановимся на причинах ожога, чтобы понимать, в каких случаях надо проявить осторожность.

Ожоги от огня – наиболее привычные для таких, как мы. Очень сильно поражаются незащищённые участки кожи. Так же, если вы носите одежду из горящих тканей, она может расплавиться на коже, и удалять её будет очень болезненно.

Ожоги паром – из-за высокой температуры пара могут быть болезненны, но редко проникают глубоко в ткани. Зато, вдохнув пар, можно обжечь верхние дыхательные пути.

Ожоги кипятком – если вам повезёт, то площадь ожога может быть достаточно небольшой. Но, в отличие от пара, кипяток обеспечивает достаточно глубокий ожог, после которого придётся дольше восстанавливаться.

Ожоги от горячих предметов – проникают очень глубоко и могут оставить Вам на память шрам в виде контуров предмета, о который вы обожглись. Поэтому, например, не стоит браться за ручку двери в комнату, в которой идёт пожар – она может быть раскалена и почти сжечь вашу ладонь.

Мы, сопровождаемые постоянным «Внимание, пожарная тревога. Срочно покиньте помещение!», бежали по широким больничным коридорам, а вокруг начинал твориться хаос. Фигуры в белых халатах или зелёных, как у Стигмы, пижамах проносились мимо. Кто-то спасал папки с документами, роняя их, и листы рассыпались по полу. Кто-то протащил мимо носилки с лежащей на них забинтованной фигурой, кто-то прокатил инвалидную коляску. Мы с Пси сейчас казались самыми спокойными. У нас одних на лице не было написано: «Огонь-огонь-огонь, он убьёт нас всех!»

Пси уверенно вёл меня, и я спросил, откуда он знает, куда идти. И как вообще ориентируется среди множества одинаковых больничных дверей. Серьёзно, они отличались только табличками, которые я не успевал читать (попробуйте правильно понять «Оториноларингология», почти пробегая мимо; вот и я не смог.) На что Пси ответил:

– Я знаю, где искать Стигму. Мы договорились, пару дней назад… пока ты спал, где встречаться, если что-то случится в больнице.

Почему-то я не был удивлён. И почти не был обижен. Но только почти.

Пси со стороны выглядел спокойным, но я понимал – он нервничает. Он постоянно смотрел по сторонам или оборачивался и морщился с каждым новым криком из динамиков (мне они тоже не нравились). Мимо нас пронеслась ещё компания людей, все в белом, с непонятными склянками в руках. Один обернулся, чтобы проводить нас взглядом.

– Мы слишком заметны, – прошипел Пси. – Надо что-то с этим сделать.

– Есть идеи?

Он резко остановился – я чуть не врезался в него. Осмотрелся вокруг под очередное «Срочно покиньте помещение!» Мне казалось, что тон динамиков становился всё более громким, истеричным.

– Есть одна, – неожиданно сказал Пси, кивая на ближайшую дверь.

На этот раз я вполне смог прочесть табличку: мы же стояли, и слово было очень простое.

«Кладовка».