Настольная книга сталиниста

29 декабря 1934 г. «Правда» опубликовала обычную для себя, сугубо календарную статью сотрудника Института истории партии им. Шаумяна при ЦК КП(б) Азербайджана А. Раевского, посвященную 30-летию бакинской забастовки. Работая над нею, автор использовал, среди прочих материалов, и автобиографию Енукидзе. Всего лишь автобиографию, не претендующую ни на что иное. А 1 января 1935 г. центральный орган ЦК ВКП(б) выступил со своеобразным самоопровержением. В небольшой редакционной заметке «Исправление ошибок» признал, что в статье Раевского допущены серьезные искажения исторических фактов: «2. О товарище Енукидзе говорится как об организаторе подпольной типографии в Баку в 1904 г. На самом деле нелегальная типография в Баку была организована в 1900 г. Владимиром Кецховели, одним из первых руководителей большевиков в Закавказье, убитым в 1903 г. тюремной охраной в Метехском замке в Тифлисе. 3. В статье Раевского в том же номере «Правды» сказано, что бакинская партийная организация была создана в 1899 г. Авелем Енукидзе и Владимиром Кецховели. На самом деле бакинская социал-демократическая организация существовала уже в 1896–1897 гг. Этой организации был придан облик большевистской, «искровской» организации в 1900–1901 гг. тем же Владимиром Кецховели, одним из первых (если не первым) большевиков-«искровцев» в Закавказье среди грузинских социал-демократов».

Видимо не сочтя эту публикацию столь уж важной, Енукидзе откликнулся на нее лишь две недели спустя. 16 января «Правда» поместила его ответ — «К вопросу об истории закавказских партийных организаций». В нём автор полностью солидаризировался с мнением редакции и, в частности, отметил: «В порядке самокритики и я должен исправить допущенные мною ошибки в словаре «Гранат» (авторизованная биография)».

Всё это достаточно убедительно свидетельствует, что разногласия возникли между редакцией «Правды» и Раевским, а не между Сталиным и Енукидзе. Более того, не может быть и речи о личной заинтересованности Сталина, ибо о нем, о его роли никто вообще не упоминал. Единственное, что можно предположить, так это то, что именно Сталин мог инициировать критику статьи Раевского, выступив в защиту истинной роли Кецховели.

И только. Но даже если всё же принять суть версии Орлова, то всё же остаётся необъяснимым слишком многое. Прежде всего, зачем нужно было для снятия Енукидзе с поста секретаря ЦИК СССР заводить «кремлевское дело». Ведь для достижения того же результата достаточно было поступить гораздо проще. Просто принять соответствующее решение Политбюро. Даже без мотивировки, если ее столь уж необходимо было скрыть, либо объяснив отстранение возрастом и состоянием здоровья. Да ещё дополнить такие действия установочной статьей в «Правде», которая излагала бы нужный вариант истории большевистских организаций Закавказья. Такой, какой оказалась публикация доклада Берии на тифлисском партактиве 21–22 июля 1935 г. — «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» — «Правдой» в конце июля — начале августа. [118]

Конечно, для гипотезы о личностном характере конфликта Сталина и Енукидзе есть и иное, более веское доказательство. Демонстративное нежелание последнего участвовать в разработке новой Конституции. Представление собственного варианта поправок к ней — предельно скупого, ограниченного уровнем местного самоуправления. Отказ реформировать то, на чём настаивал Сталин, — прежнюю, «классовую» избирательную систему. Подтверждением такого предположения служит совпадение достаточно важных событий, что никак не могло быть случайным. 10 января Сталин получил от Енукидзе его проект поправок к Конституции. 14 января поручил разработку основ принципиально новой, внеклассовой избирательной системы Молотову. 20 января начались аресты, породившие «кремлевское дело». 25 января Сталин направил членам Политбюро записку об ошибках Енукидзе и необходимости решительно изменить действующую Конституцию. Мало того, даже частичное прощение Енукидзе — разрешение подать заявление о приеме в партию, опять же совпадает до дня с важнейшим этапом в ходе подготовки новой Конституции. С одобрением Пленумом ЦК 1 июня 1936 г. проекта, представленного Сталиным.

Однако против двух вариантов данной гипотезы есть и весьма серьезные возражения. Арест более ста человек, формирование из них неких «групп», обвинение всех их в подготовке террористических актов и возложение чуть ли не прямой ответственности за «кремлевский заговор» на одного Енукидзе выглядят откровенным перебором, явно излишни, а потому и плохо укладываются в оба варианта версии. Противоречит ей и иное. Решение Политбюро «Об охране Кремля», смещение Петерсона, второй суд над Каменевым, наконец, весь ход и содержание июньского 1935 г. Пленума. Все это не только не требовалось в данном гипотетическом случае, но и, наоборот, могло подчеркнуть личностный характер конфликта Сталин — Енукидзе, что отнюдь не служило интересам генсека.