Настроение на завтра

Закрывая дверь, Хрупов вспомнил: ведь Светлана-маленькая говорила, что они придут с подругой, которая живет вместе с ними. Она уже заканчивает институт, сейчас на практике, очень милая девушка. Интересно, посмотрим. Может, и она понадобится.

И, опуская ключ в карман, Хрупов подумал: поставить новый замок в ассистентской, где будет действовать установка. Сейчас лишние разговоры ни к чему.

А когда все свершится, препарат получит признание, тогда он сам заговорит громко и открыто. И можно будет подумать о хозяйке в его доме.

Наступил вечер.

Вместе со Светланой-маленькой, второкурсницей, и Светланой-большой, с первого курса, пришла русая сероглазая девушка. Она приветливо протянула теплую руку. Хрупов поздоровался.

— Меня зовут Степан Антонович.

— Марина Старбеева, — представилась она.

Только проведя девушек в комнату, Хрупов пытливо посмотрел на Марину и, взяв стакан, вышел на кухню.

Старбеева… Неужели дочь старшего сержанта Старбеева? Совсем непохожа на него. Нет, нет… Просто одно фамилица. Заведующая городской библиотекой тоже Старбеева.

Возможно, в другое время Хрупов придал бы этому факту большее значение, но сегодня, когда установка уже в его рабочей комнате, все представлялось в ином, радужном свете. Ну а если даже дочь, то что… Хватит об этом!

Он вернулся в столовую с бутылкой шампанского и, наполнив бокалы, сказал:

— Позвольте произнести один-единственный тост… За вас, милые, очаровательные девушки! За ваше счастливое будущее.

Все чокнулись, выпили.

Завязался непринужденный, веселый разговор. Хрупов читал стихи Есенина. Светлана-маленькая слабеньким голосом спела романс «Калитка». Слушали музыку: последние записи модных джазовых оркестров.

Под конец вечера Хрупов принес альбом в сафьяновом переплете, где на нескольких фотографиях были запечатлены известные люди науки и медицины. Это были снимки симпозиумов и конференций.

Обе Светланы, очарованные обаянием Хрупова, стали его расспрашивать о деятелях медицинского мира. Он оживленно отвечал на их вопросы, правда, больше касался бытовых фактов, у кого какая машина и дача…

Марина Старбеева то ли от робости, то ли от непривычной обстановки не включалась в разговор, а молча листала альбом чужой жизни.

В конце альбома одна фотография привлекла ее внимание.

— Это вы, Степан Антонович? — спросила она, тронув пальцем снимок.

— Да, Марина. На фронте. Тысяча девятьсот сорок третий год. Тяжелый год, девушки.

— А кто с вами рядом? — глядя на знакомое лицо, но боясь ошибиться, спросила Марина.

— Это целый роман, — покивал головой Хрупов. — Медсестра. Я лежал в госпитале. Она выходила меня. Спасла.

Марина улыбнулась, и маленькая ямочка показалась на гладком розовом подбородке.

— Это моя мама, девочки. Гречихина, — нежно сказала она.

Хрупов мгновенно подхватил:

— Верно. Гречихина.

Обе Светланы уставились на фотографию.

— Красивая, — сказала Светлана-большая.

И, подавив в себе минутную растерянность, отринув набежавшее сомнение, Хрупов торопливо налил в бокалы шампанское и с пафосом сказал:

— Неожиданный тост. Но обязательный. За мою спасительницу, за ее здоровье. За Гречихину!

Пригубив вино, Светлана-маленькая, удивленная происшедшим, сказала:

— Как бывает в жизни… Прямо не верится.

И, глядя на студенток, Хрупов мысленно соглашался со Светланой-маленькой. Не верится! Разве мог Хрупов подумать, предположить, что перед ним, в его доме сидит, разглядывает фотографию своей матери его единственная дочь. Нет, таких мыслей у него не было. Хрупов никогда не думал об этом…

Хрупов торжествовал. Уже пятый день без устали действовала новая установка, которую соорудил инженер Быстряков.

Она чем-то напоминала строенный самогонный аппарат. Было много разных стеклянных трубок, по которым пульсировала жидкость. Попадая в очередную колбу, жидкость пузырилась от соприкосновения с каким-то веществом и текла дальше в металлический резервуарчик, подогреваемый спиртовкой. Здесь жидкость обогащалась уже новым веществом и, обретая темно-бурый цвет, проходила еще одну стадию переработки и наконец, сгущенная, стекала в белую фарфоровую чашку.

Эта самоделка занудно гудела под присмотром доверчивых студенток — Светланы-большой и Светланы-маленькой.

Короткий инструктаж, который провел Хрупов, касался режима работы установки и строгого соблюдения дозировки жидкостей и веществ. Все было просто и доступно. Никаких предупредительных сообщений Хрупов не сделал. Он был уверен, что установка сработает хорошо, и ему даже померещилось, как он идет по огромному светлому цеху, где на новейшем оборудовании готовят его лекарственный препарат. Хрупов любил мечтать.

Временами он появлялся в ассистентской комнате, поглядывал на установку и однажды очень доверительно сообщил девушкам, что они участвуют в сотворении великого чуда. Да, чуда, подтвердил он. И этого он никогда не забудет.

Теперь Хрупова волновал другой этап — проверка лекарственного препарата. Для этого нужно было регулярно связываться с Данильцевым, снабжать новыми дозами порошка.