Наступление

Когда Его Высокопревосходительство Каудильо Испанского народа, адмирал Кастилии, сеньор генералиссимус дон Франсиско Франко-и-Баамонде[256] удалился в мир иной — король Испании Хуан Карлос не сдержал данного лежащему на смертном одре старику обещания — он распустил национальное движение и легализовал коммунистов. Не замечая роста сепаратизма и коммунистического терроризма, начали громить спецслужбы, самой эффективной из которых была внутренняя разведка, El Servicio Central de DocumentaciСn (SECED), Центральная служба документации. При жизни Франко ходили слухи, что спецслужба эта, в силу отличной организованности, наличии в ее рядах бывших офицеров СС и СД, работающих под псевдонимами и небольших размеров страны, прослушивает каждый имеющийся в Испании телефон. И когда началась «демократия», когда назначенные специальной комиссией пгавозащитники вошли в здание центрального аппарата, то они не нашли там какой-то особо современной аппаратуры, да и людей там работало не так уж и много, это было всего лишь трехэтажное здание. Вот только в здании был подвал. А в подвале были… нет, не пыточные камеры, забрызганные кровью коммунистов. Там были большие шкафы с картотекой. А в картотеке было дело на КАЖДОГО жителя страны. И все, что становилось известно про этого человека — аккуратно и заботливо складывалось в эту картотеку, год за годом, десятилетие за десятилетием невидимые муравьи вершили свой тихий, нескончаемый труд. Вершили зная, что из того, что они аккуратно подшивают в папки — понадобится лишь каждая десятая бумага — но когда понадобится — она будет на месте.

Вот так вот должна работать любая спецслужба!

Конечно, некоторые папки сразу канули в безвестность. После этого начался всплеск сепаратизма и терроризма — демоны вырвались на свободу.

Так получилось, что переворот восемьдесят седьмого года был переворотом милиции и армии против КГБ. Своего рода ответным ударом, расплатой за все. Долгие годы система НКВД-МГБ-КГБ довлела над всем, карая и милуя — и в то же время в ней постоянно шло перерождение. Она была больна с самого начала. Кто ее возглавлял? Дзержинский — польский мелкопоместный (загонковый) шляхтич, русофоб, законченный наркоман, убийца собственной сестры. Менжинский — еще один поляк и наркоман. Генрих Григорьевич Ягода (Гершель Гершелевич Иегуда), бывший подмастерье в лавке Мойши Свердлова, коммуниста и сатаниста. Ежов… русский, но век бы не родила земля таких русских, алкоголик, садист, по некоторым данным — еще и педераст. Становление советской разведки шло после тяжелейшей войны, гражданской войны — и можно предположить, что еще со времен Сиднея Рейли и операции Трест советская разведка в какой-то степени находилась под влиянием и контролем разведки британской. Это влияние не уйдет уже никуда и никогда…

Но в послевоенной истории — никто не нанес советской разведке, да и советскому государству в целом столько вреда, как Юрий Владимирович Андропов (Флекенштейн).

Юрий Владимирович Андропов — это хамелеон, специалист по созданию образов и иллюзий. Он был больным, смертельно больным уже тогда, когда заменил М.А. Суслова — но все считали больными любого члена Политбюро, кроме него самого. Он был реакционером, он приказывал высылать и карать — но всем считали его чуть ли не диссидентствующим в Политбюро. Он наводил порядок, сажал коррупционеров — но на самом деле именно он, долго и тщательно, готовил людей, которые уничтожат страну. Все реформаторы девяностых — вышли из стен институтов, которые опекал и курировал КГБ, убийственные реформы готовились его людьми и под его покровительством. Все считали, что он радеет за интересы Державы — на самом деле Андропов, именно он, он один и никто другой, Андропов и его люди в Кабуле, гнавшие в Центр дезинформацию по обстановке в Афганистане сделали все для того, чтобы развязать войну, чтобы столкнуть СССР с мусульманским миром, с мракобесными силами религиозной и феодальной реакции. Страшно подумать, что могло бы быть, если бы он прожил подольше — но и того, что он сделал — было вполне достаточно.