Наступление

Вышли на широкую улицу. Не прошли и сотни шагов, как из кривой поперечной улочки, спускавшейся к Осыму, показались две коровы и теленок. Позади них шел пожилой крестьянин с обвисшими усами, одетый в белый с заплатами кожух, держа под мышкой длинный шест. Теленок, подгоняемый ветром, бежал по тропинке и мотал головой с едва пробивающимися рожками.

— Эй, Митьо, бычок того и гляди бодаться начнет! Чего это он ко мне направился? — Старушка сошла с тропинки и прижалась к плетню из старых, прогнивших прутьев.

— Не бойся, бабушка Луканица, не такие уж страшные у него рога, чтобы его бояться! — громким басом сказал мужчина.

Луканица подождала, пока Митьо Ганин поравняется с ней.

— Эта девушка ищет Бойку. А я увидела тебя и подумала, может, она у вашей Русалины.

— Бойка дома, я ее совсем недавно видел во дворе.

— Ну и хорошо! А то что ж ей зря снег-то топтать по такой погоде? Как с цепи сорвался этот ветер. У нас сегодня вторник, значит, только к пятнице теперь утихомирится.

— Там, на небе, знают свое дело, бабушка Луканица, — усмехнулся мужчина, слушая причитания старушки, и, повернувшись к Лиляне, спросил: — Откуда будете, красавица, если не секрет?

— Из Лозена, — ответила Лиляна и застенчиво опустила глаза, как будто этот человек был посвящен во все ее тайны.

— А вы не из Земледельческого союза молодежи? — продолжал он расспрашивать.

— Нет, — ответила Лиляна, еще больше смутившись.

— Ох, чтоб они провалились, все ваши партии, чтоб им пусто было! — бормотала себе под нос бабушка Луканица. — Если и женщины стали заниматься этой проклятой политикой, то дело плохо.

Старушка остановилась возле маленькой, покосившейся калитки. Сойдя с тропинки, она повернулась к Лиляне!

— Митьо тебя проводит, он Бойкин дядька.

— Спасибо, бабушка, — кивнула головой Лиляна и пошла дальше.

— Что пишет солдат? — спросил у Луканицы Митьо Ганин, оборачиваясь.

— Целую неделю нет никакой весточки! — попыталась перекричать ветер старушка, стоя у калитки. — Если и сегодня письма не будет, не знаю, что буду и делать. Пойду к Кристине погадать на бобах или на муке.

Митьо Ганин громко рассмеялся.

— Смеешься, Митьо, не знаешь ты, что у меня сердце кровью обливается. Не хочет писать, осел такой. Ваш-то Киро пишет? Со вчерашнего вечера не видела Бойку.

Митьо что-то ответил, но ветер отнес часть его слов, и Лиляна, обернувшись назад, краем глаза увидела, как бабушка Луканица медленно вошла к себе во двор.

Митьо Ганин остановился перед дощатой калиткой. На ней только на двух верхних гвоздях держался кусок черного сатина, давно потерявшего свой цвет. На нем осталась только половина креста из пришитых белых ленточек и наспех вырезанные из белого материала буквы «ВП». Лиляна знала этот обычай: в селах после смерти близких на пороге дома прибивали черный креп с буквами «ВП», что значит «Вечная память», а под ними вышивали сокращенное имя покойника.

Митьо сильно толкнул калитку и указал глазами:

— Вы в первый раз сюда идете?

— Да, — кивнула Лиляна.

— Идите в дом, у них нет собаки.

Лиляна вошла во двор. Ноги ее подкашивались, а сердце было готово вырваться из груди. На веранде показалась стройная молодая девушка и, поправляя косынку, нерешительно направилась к ней.

«Мамочка родная, — было первой мыслью Бойки, — наверное, с братом случилось что-то страшное. Кто эта женщина? Где-то я ее видела». В голове ее проносились предположения одно хуже другого.

Лиляна подошла к ней, кивнула и через силу улыбнулась.

— Добрый вечер, наверное, не ждете гостей в такое время?

— Входите! — Бойка пропустила ее в дом и несмело подала руку. — Добро пожаловать, — продолжала она, окидывая Лиляну изучающим взглядом. Сердце сжалось в комок в ожидании плохих вестей. «В такую-то непогоду — и в гости!»

Лиляна прошла вперед. Потопала на лестнице ногами, чтобы стряхнуть снег. Бойка прошла вперед и легко толкнула дверь в комнату. Лиляна, переступая с ноги на ногу, осторожно осматривала обстановку: аккуратно убранная сельская комната, на окнах горшки с геранью, со стен на нее смотрели два портрета — матери и отца, сфотографированных в молодые годы. На деревянном комоде, покрытом вязаной салфеткой, — портрет Слановского в военной форме.

— Да садитесь, — смущенно суетилась около нее Бойка, а в груди ее все еще не растапливался холодный лед. — Боже мой, что это со мной?

Лиляна села на стул. Потом пододвинула его к печке и, грея руки, тихо проронила:

— Из Лозена сюда ехала в санях, а в поле так холодно.

Только теперь Бойка догадалась, что это Лиляна Узунова.

— Не ожидали гостей в такую погоду? — спросила Лиляна, не зная, как начать разговор.

— Да… нет, — путаясь, отвечала Бойка, — я ведь совсем одна.

Лиляна, чтобы избежать неловкого молчания, решила сразу перейти к цели своего посещения.

— Ваш брат часто вам пишет? — спросила она и покраснела.

Бойка вздрогнула. Что-то сразу сжало горло, а сердце учащенно забилось. Расширенными глазами она смотрела на Лиляну. С трудом взяв себя в руки, Бойка спросила упавшим и тревожным голосом:

— Случилось что-то плохое? — и чуть не расплакалась.