Наступление

— Могу ли я рассчитывать на какую-нибудь пощаду? Я не отрицаю своей вины, я ошибся, очень ошибся, только сейчас отдаю себе в этом отчет. Должен вам сказать, что если я иногда отрицаю что-то или пытаюсь скрыть, то только потому, что хочу жить. Готов трудом, мучениями искупить свои прегрешения! — Данев чуть не плакал.

— Вы служили полиции, а жили среди наших. Неужели вы не поняли, что у сильного всегда большое и великодушное сердце? Нам в отношении вас все ясно, но согласитесь, что вы должны осветить некоторые факты, касающиеся других людей, с которыми по той или иной причине у вас были контакты. Почему вы не хотите понять этой простой истины? Только одно обстоятельство, что вы служили в полиции, а это факт, уже является достаточным для каждого из нас, чтобы спокойно подписать вам смертный приговор… Я жду, когда вы будете продолжать ваш рассказ.

— На чем мы остановились? — попытался припомнить ход своих мыслей Данев.

Ганков постучал карандашом по чернильнице и подсказал ему:

— На том, что Чугун, должен был присутствовать на конференции Отечественного фронта.

— Да! Он должен был находиться не на одной, а на нескольких конференциях. Мне поручили быть связным.

— Кто из отряда знал об этом?

— Я, Калыч из Камено-Поля, Чавдар и сам Чугун. Я сообщил Цено Ангелову. Позавчера я вам об этом рассказывал.

— Ничего. Повторите еще раз.

— Потом военные заварили кашу. Поручик Игнатов поспешил отличиться, и притом очень глупо. Он доверился Слановскому, а тот со своей стороны сообщил об их намерениях одной связной из отряда.

— Какой связной?

— Лиляне Узуновой.

— Вы приказали органам милиции в Камено-Поле провести обыск в доме Слановских?

— У меня были сомнения в отношении Слановского. Поэтому я и приказал сделать обыск.

— На каком основании? Вас злило то, что он не ваш коллега по судьбе и участи, или то, что он оказался вашим соперником в отношениях с учительницей?

— Из-за учительницы.

— А потом? — поторопил его Ганков.

— Цено Ангелов пошел на хитрость. Чтобы сохранить меня и отвести подозрения, он приказал военным прекратить операцию.

— Зачем? Не понимаю.

— Позже я узнал подробности от генерала Янева. Военные находились в полной готовности, но в последний момент Цено Ангелов отдал приказ прекратить операцию. Вместе с тем он приказал не трогать ни Игнатова, ни Слановского. Так он рассчитывал обмануть наших.

— Кого «ваших»? Вы служили в полиции и в отряде? — прервал его Ганков.

— Я говорю об отряде.

— И полиции это удалось?

— Да. Тогда была арестована Лиляна Узупова. Ее убедили, что Слановский служит в военной разведке. Такую информацию получил и отряд.

— А разве не возникал вопрос о том, кто информировал полицию?

— Не до того уже было — акции участились, было тяжело.

— Это вы предложили ликвидировать Слановского?

— Да. Мое предложение было принято, но… события опять опередили нас.

— А сразу же после победы вы разве не предлагали какой-нибудь меры наказания для Слановского?

— Предлагал.

— Ну и что?

— Не позволил полковой комитет. Заступились в основном наши ребята, его солдаты.

— Знал он или подозревал, что вы для него готовите?

— Думаю, что не знал. Это было в дни перед отъездом на фронт. Да и Чавдар его защитил. Он не верил тому, что говорили о Слановском.

— А почему вы с Чавдаром находились в натянутых отношениях?

— Не знаю. Мы с ним спорили иногда, просто так, из-за пустяков. Он был политкомиссаром, но у меня единственного было военное образование, и я был при Чугуне кем-то вроде советника по этим вопросам.

— Ясно. Ранее данных показаний о Румене вы не отрицаете? А что вы сделали с его матерью? Она была для вас серьезным препятствием и, если бы проговорилась, наверняка создала бы вам большие трудности, так?

— Да.

— Ну и что?

— Она умерла. Цено Ангелов принял меры, чтобы она вообще не пришла в сознание. Врачи также утверждали, что она скоро скончается.

— Она умерла десятого сентября днем. Значит, на второй день после победы?

— Да.

— Почему вы первым из всех вспомнили о ней? Хотели показать нашим товарищам, что не боитесь ее, или спешили замести следы?

— И то и другое.

— Был у вас какой-нибудь предварительно обдуманный план?

— Нет. Это произошло в самое горячее время. У меня не было такого намерения, все случилось как-то неожиданно, и я сам даже не знаю, как это объяснить. Люди радовались, а у меня сердце истекало кровью.

— Так! И чтобы скрыть одно преступление, вы начали совершать новые, так?

— Так получилось.

— С Цено Ангеловым нам все ясно. Вы автор его «самоубийства». Расскажите о матери Румена.

Данчо Данев потупил глаза. Ганков терпеливо ждал. Через несколько минут он снова напомнил:

— Продолжайте!

— О ком? — вздрогнул Данев. — О Румене?

— Да. Вы были вместе с ним в ту трагическую ночь?

— Был, — вздохнул он.

И если бы Данчо Данев мог восстановить эту картину, она выглядела бы приблизительно так.

Румен и Данчо Данев вышли на восточную окраину города. Вокруг виднелись поля, виноградники и между ними — беспорядочно разбросанные небольшие одноэтажные домишки. Городу было тесно в старых границах, и он без всякой системы наступал на пустыри.