Насты

Перебирая ролики, Валентин отыскал со вчерашним нашим участием, грохот фаеров, световые вспышки, а дымовые шашки летят, как мне показалось, с обеих сторон. То ли в самом деле все перемешалось, как в Бородинском сражении, когда в дыму не разберешь, кто свой, кто чужой, бей всех, отводи душу, то ли омоновцы втихаря, пока дым, отвечают нам тем же…

Иногда белесый дым, похожий на туман, красиво и мощно расцвечивается празднично-розовым. Это значит, метнули туда еще и бутылку с зажигательной смесью.

– Интересно живем, – сказал Зяма со вкусом. – А то все скрипочка, скрипочка…

– Так у тебя ж виолончель? – спросил Валентин.

Зяма отмахнулся.

– Да разве поймете разницу? Для вас даже рояль – скрипка, только со стульчиком. Думаю, сейчас в столицу начинают стягивать подразделения ОМОНа из соседних городов.

– Уже, – ответил я. – Стянули. Еще три дня тому прибыли первые батальоны из Орла и Тулы.

– Из Твери один, – подсказал Зяма.

– Из Твери один, – согласился я. – А сегодня ожидались два батальона из Калуги. Наверняка скоро подойдут.

– Будем отступать? – спросил Валентин.

– Активизируем борьбу на местах, – ответил я. – Когда в Туле и Орле начнется такое же, как и в Москве, сюда не пришлют больше ни одного полицейского.

– По кофейку? – сказал Зяма бодро.

Я посмотрел на него в упор.

– А что это у тебя глазки блестят? И щечки, как у девочки-первокласницы?.. Валентин, кто ему дает амфетамины?

– Шеф, – вскричал Зяма оскорбленно, – это простейший алертек, почему-то именуемый модафинилом… ну, это чтоб нас запутать!.. Ладно-ладно, малость кокса, но это ради дела, я горю на работе!

– Тогда мне и бутерброд, – сказал я. – Готовимся, ребята. Послезавтра мы ударим со всей мощью!

Валентин поинтересовался:

– Разве мы не всегда так делаем?

– Но наша мощь растет, – напомнил я.

Наша мощь не просто растет, а растет стремительно. Мы провели три митинга, которые полиция даже не пыталась разогнать, а только забаррикадировалась в переулках, контролируя выходы с площади.

Я сам видел, что это перелом, возможный только в России, когда баррикады для защиты строят не молодые бунтари, а сама полиция и сами омоновцы, а в Кремле идут бесконечные заседания, после чего выносятся мудрые и бескомпромиссные решения: надо бы что-то делать!

Ночью по улицам, несмотря на комендантский час, бегает развеселая молодежь и размахивает флагами, почти всегда разными, хотя мне и кажется, что морды одни и те же, но, конечно, это не так, просто все бунтари похожи в своем благородном стремлении все порушить, сломать, разбить и растоптать.

В России строгость законов компенсируется их неисполнением, как было замечено как-то в старину, но теперь и законы стали мягче мягкого, так что кто станет обращать внимание на какой-то там комендантский час, да пусть Кремль им подотрется!

Редкие машины двигаются по шоссе медленно, чтобы не сбить разгуливающую по проезжей части молодежь. Некоторые проезжают свободно, другим достается ногами в дверки, иногда слышится треск лихо сбиваемого бейсбольной битой под одобрительный хохот друзей зеркала заднего вида.

Водитель, каким бы крепышом ни выглядел, лишь пригибает голову и старается поскорее проскользнуть подальше от этого места. Удается уйти целыми немногим, у кого-то лихим ударом разбивают стекло, кому-то сминают крышу, чаще всего разбивают фары, как передние, так и задние.

Некоторые из водил, самые сообразительные, чтобы их не били, высовываются и кричат те же лозунги, размахивают флагами, свистят, выказывают одобрения орущим и пляшущим бунтарям.

Один автолюбитель открыл багажник, туда сели двое, свесив ноги, один с гитарой, вдвоем орали песни, пока автомобиль пробирался через толпу.

Утром, когда я подошел к машине, там уже молча ждал Данил с двумя крепкими парнями из своей качалки.

– Бугор, – сказал он почтительно, – вообще-то тебе полагается для охраны бронетранспортер, а то и танковая армия, ты же сердце и мозг этой красотищи!.. Но пока хотя бы вот так.

Парни услужливо распахнули для меня заднюю дверцу, один сел за руль, второй опустился на правое кресло, а Данил, подтолкнув меня вовнутрь, сел рядом.

– Осторожность не помешает, – шепнул он.

Я буркнул:

– Теперь это не остановить. Они должны понимать.

– Мало ли чего должны, – ответил он резонно, – если бы все делали то, что должны, мы бы на Марсе яблоки воровали!.. А то и на Сириусе, или как его там, пучеглазиков ловили…

Улицы заполнены молодыми парнями и девушками, такое ощущение, что никто из них не работает и не учится, хотя, кто знает, может быть, им за участие в таких мероприятиях в университетах по подсказке культурных центров ставят зачеты…

В одном месте я велел притормозить, группа парней яростно бросается на двери и окна магазинчика, прикрытые стальными жалюзями, красивыми и ажурными, как кружева из цветного шелка, но, по-видимому, достаточно прочными к попыткам проникновения.

С одного края их как-то удалось приподнять, хотя и недостаточно. Дверь все еще открыть не удается, хотя особо горячие хватаются за ручку и дергают на себя изо всей дури.